Потому что мы должны были снова собраться все вместе. Потому что нам нужен символ. И есть только одно обозначение для Килмайнхама – это символ».
– Ты говоришь, что работаешь в области молекулярной биологии? – спросил Доэни.
– Верно.
В течение примерно двадцати последующих минут Джон подвергся опросу относительно своих знаний, с особым упором на рекомбинацию ДНК. Доэни обнаружил значительные познания в данном предмете, но Джон вовремя чувствовал пределы, когда вопросы попадали в область умных догадок. Он легко определял те сферы, где его собственная эрудиция гораздо превосходила знания Доэни, особенно когда они подошли к промежуточному синтезу. Уловка заключалась в том, чтобы ограничивать полезные сведения, которые можно было бы почерпнуть из ответов.
Доэни откинулся в кресле, заложив руки за голову.
– Как ты думаешь, где ты добился наиболее значительных успехов?
– Моя микрометодика считается вполне неплохой.
– Это то, на чем ты специализировался в университете Вашингтона?
– Да, и некоторые другие вещи.
Приподняв голову, Доэни уставился на пустой стол перед собой.
– Ты имел дело с митотически активными малыми лимфоцитами?
– Разумеется.
Доэни придвинулся вперед, опершись локтями о стол и сложив руки перед собой.
– Я подозреваю, что ты более сведущ в данном вопросе, чем я. Однако у нас тоже есть несколько маленьких открытий.
Пульс у Джона участился. О'Нейл-Внутри встревожился.
– Мне было бы интересно узнать о ваших успехах, – заметил Джон.
– Я хочу предостеречь тебя относительно твоего подхода к чуме, – проговорил Доэни. – Как медицинский исследователь ты будешь иметь тенденцию к необъективности в области данной болезни. Чума обнаруживает особую подверженность этой ошибке.
Джон помедлил с ответом. «О чем говорит Доэни? Не старается ли он меня запутать? Неужели за все это время ирландцы не обнаружили ничего значительного?»
Не увидя реакции Джона, Доэни продолжал:
– Ты немедленно должен столкнуться лицом к лицу с абсолютным уничтожением. Для традиционного исследователя болезни это – вещи, идущие своим чередом. Жизнь продолжается, даже если для какого-то конкретного случая лекарство не было найдено.
Джон кивнул, но ничего не сказал.
– Мы ожидаем, что иммунитет будет развиваться, – объяснял Доэни. – Или же, как мы предполагаем, могут вмешаться другие естественные процессы. Но чума уничтожит человечество, пока мы будем искать решение.
В мозгу Джона послышался шепот О'Нейла-Внутри: «Они узнали о длительном периоде латентности».
Джону пришло на ум, что Доэни все еще прощупывает, хитро и тщательно, пытаясь найти О'Нейла. Когда он подумал об этом, то ощутил О'Нейла отстраненно, глубоко внутри. Доэни был более опасен, чем Херити. Что же случилось с Джозефом, мальчиком и священником?
– Карантин не будет длиться вечно, – изрек Доэни.
Джон почувствовал, что дыхание его стало прерывистым и частым. Он постарался дышать глубже, но испытал сильную боль в груди.
– Неужели ты упустил из виду тот факт, что мы можем столкнуться с проблемой, которую не сможем разрешить? – спросил Доэни.
Джон покачал головой.
– Решение… оно должно быть. – Он подумал о своих собственных словах. Ему никогда не казалось, что месть О'Нейла может привести к полному истреблению человечества. Каждая проблема должна быть разрешима! Он знал, как создавалась чума. Формула ее была в мозгу Джона, своего рода кинопленка, которую он по желанию мог прокручивать. Нет лекарства? Это безумие!
– Ты заметил, что мы в Ирландии уже не создаем каких-либо новых многообещающих мифов? – поинтересовался Доэни.
– Что? – слова Финтана отскакивали, как шарики для игры в пинг-понг, от сознания Джона. «О чем он говорит?»
– Остались только старые мифы о смерти и разрушении, – продолжил Доэни.
– Нам уже надлежит создать Литературу Отчаяния.
– Что вы хотите сказать…
– Что может быть большим доказательством полного поражения?
– Неужели вы сдались?
– Это не самое главное, Джон. Могу ли я называть тебя Джоном?
– Да, но… что…
– Признание полного поражения приводит к ужасным психическим расстройствам, Джон. Горькие, горькие последствия…
– Но вы сами только что сказали…
– Что мы должны будем проглотить горькую пилюлю.
Джон пристально посмотрел на Доэни. Может, он сумасшедший? Или вариант безумного священника на паперти?
– Что ты скажешь на это, Джон? – спросил Доэни.
– Сейчас Херити, отец Майкл и мальчик?
Доэни выглядел крайне удивленным.
– Какое тебе до них дело?
– Я… я просто интересуюсь.
– Они – это не Ирландия, Джон.
«Да, это они! – подумал Джон. – Именно они – моя Ирландия».
Месть создала их, слепила, подобно глине на гончарном круге. В его мозгу неясно вырисовался силуэт молчаливого мальчика. Каким бы тот был, если бы с ним не было связано ничего хрупкого или патетического? Но где-то в нем все-таки должна скрываться сила. Джон попытался представить себе мальчика взрослеющим – с этими глазами фавна. Должно быть, будет разбивать сердца всем особям женского пола на своем жизненном пути. Но этого никогда не случится, если подозрения Доэни оправдаются!
«Для этого мальчика, возможно, хватит агонии, – подумал Джон. – Хватит. О'Нейл-Внутри удовлетворен».
– Мы еще не побеждены, – проговорил Джон.
– Это то, о чем я тебя предупреждал. Посмотри вокруг. Поверженные люди всегда пытаются спастись мифами и легендами.
– Мы не говорим о мифах и легендах.
– Нет, говорим. Мы имеем в виду ретроспективную ширму, скрывающую неприемлемые факты. Нет бедствий, а есть героические сказания! Ни один народ не достиг такого совершенства в создании мифов, как ирландцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183