— Мой дорогой Тео, я поеду, и не спорь! Ты только представь, что будет, если Луиза, не дождавшись помощи, явится сюда со своим выводком?!
— Да уж! Но что за свинство — заставлять тебя мчаться к ней по такому пустяку! Может, лучше я съезжу?
— Не стоит. Миротворец из тебя так себе, как считает моя дражайшая мачеха. Кстати, вначале она собиралась поехать сама, но потом решила доверить эту неприятную миссию мне.
— Надо же, не ожидал от тебя — никогда не замечал, что ты идешь у нее на поводу!
— Да нет, дело не в этом, — смеясь, возразил Жервез. — Просто я уже дня три не выводил моих серых, так почему бы мне не проехаться на них в Кентэм? Эта дорога ничуть не хуже любой другой!
— Ну, если все дело в лошадях… Но странно, что Луиза обратилась к тебе, а, скажем, не к Мартину.
— Разве я не объяснил тебе, что тут требуется миротворец?
— Понятно. А кстати, где Мартин?
— Точно не знаю. Но, по-моему, он собирался в Западный лес, поохотиться, причем недвусмысленно дал понять, что обойдется без меня.
— На эту несчастную пустельгу? Оставил бы оп птиц в покое, право слово, особого вреда от них нет!
— Согласен, но я не мог отказать ему в удовольствии хоть кого-нибудь убить! Шард, друг мой, мы отправляемся в Кентэм. Будь любезен, подай мой экипаж к крыльцу через полчаса! — Жервез повернулся к кузену: — Так когда ты отправляешься в свое великое путешествие, Тео?
— Хотелось бы поскорей. Надо сначала разобраться с этим письмом из Мэйнлфилда. Думаю, вернусь часам к четырем.
Его грум скрылся в комнатке, где хранилась упряжь.
— На чем едешь? — поинтересовался Жервез.
— В двуколке, да еще с этим сокровищем на запятках! И никакой надежды побывать везде, где я хотел, черт возьми!
— Успокойся. Твой несчастный грум тебя не слышит. А если ты собираешься снова запереться у себя в башне, чтобы на досуге прочитать письмо из Мэйнлфилда, то я с тобой прощаюсь. Постарайся сделать так, чтобы мои арендаторы меня не возненавидели и не подняли восстание!
Тео, пожав ему руку, подержал ее какое-то время, словно не желая выпускать.
— Хорошо, я постараюсь. Жервез…
— Да?
Тео выпустил его руку:
— Ничего. Тебе придется самому позаботиться о себе, пока меня не будет.
— Так и сделаю. Уверяю тебя, я чувствую себя в полной безопасности, даже если ты не дышишь мне в затылок!
— Надеюсь. Очень надеюсь, что все будет в порядке.
— Ничуть в этом не сомневаюсь.
— Знаешь, а Мартин отнесся ко всему куда спокойнее, чем я ожидал! Конечно, хорошо, что Улверстон уехал. Пока он был здесь, вряд ли можно было рассчитывать, что сердечные раны Мартина быстро затянутся.
— Люс собирается окончательно уехать в понедельник, а до тех пор погостит в Виссенхерсте.
— Не думаю, что это так уж обрадует твоего брата, — скорчил гримасу Тео.
Полчаса спустя эрл отправился в Кентэм. Шард, чинно сложив руки на коленях, восседал рядом с ним. Но его мнению, именно так должен был вести себя слуга из хорошего дома, когда его господин желает править сам. Но ни чопорный вид, ни щегольская шляпа не мешали ему выглядеть тем, кем он и был на самом деле, — солдатом. Он сопровождал Жервеза всю войну, служил с ним в одном полку, бился с ним бок о бок, терпел те же лишения, что и он, и был целиком и полностью предан своему господину. Шард до сих пор жалел, что эрл вышел в отставку, поскольку считал, что только военные достойны истинного уважения. Но после того как немного попривык к обычному сюртуку и избавился от привычки придерживать у бедра несуществующую саблю, начал постепенно находить эту жизнь даже довольно приятной. А еще он вскоре понял, что главный грум его милости — должность весьма почетная, особенно когда его господин путешествует. В каждой гостинице, где останавливался эрл, их лошадям отводили лучшее место, а их самих окружали вниманием и заботой. Более того, Сент-Эр был прекрасным хозяином, верил ему безоговорочно и до сих пор обращался с ним как со старым товарищем, чем страшно возмущался чопорный Турви. Именно эти мысли крутились в голове Шарда, пока он молча трясся в коляске рядом с эрлом. Застоявшиеся серые весело мчались вперед, так что внимание Жервеза было целиком приковано к лошадям.
Они проехали несколько миль, прежде чем Шард рискнул отвлечь хозяина, заметив, что не удивится, если кореннику лорда Улверстона наложат на ногу шипу. Не знай Жервез о старой дружбе Шарда с Кларенсом, грумом виконта, с которым тот прошел всю военную кампанию во Франции, он не обратил бы внимания на слова слуги, как, впрочем, и на некоторые другие его нелестные замечания по поводу порядков, которые его милость допускает в своих конюшнях, но тут отозвался:
— Это прискорбно. А между прочим, он еще моет ноги лошадям его милости, ты это заметил?
— Я этого не говорил.
— Ты несносный человек! Интересно, что ты будешь делать, когда его милость в понедельник покинет нас? Не иначе как примешься шпионить за главным конюхом мистера Мартина!
— Молодым Хиклингом? — хмыкнул бывший солдат. — Нет, милорд, на что он мне?
— Ты с ним ладишь?
— Ну, как вам сказать, милорд? Учитывая, что вы мне говорили в самом начале, ну, о том, что война для нас окончилась, так ведь никто не знает, не начнется ли она сначала, потому как в скором времени я поймаю его на одном дельце и уж тогда задам парню перцу!
— Почему?
— А потому, — веско заявил Шард, — что этот малый считает, будто в конюшнях все должно делаться именно так, как нравится мистеру Мартину, а мне это совсем не по душе. Держу пари, будь я таким ослом, как ему хотелось бы, и пришлось бы нам ставить наших лошадей в коровье стойло! — И добавил, не отрывая глаз от дороги:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114