В мае 1571 года господин церемониймейстер пригласил одну такую труппу сыграть три пьесы на Троицу. Этой труппы Вильям прежде не встречал. Они назывались «Театр с Южного Берега». Большинство трупп носили имя своего богатого патрона, какого-нибудь аристократа-мецената, что было как бы гарантией их добропорядочности. Прошел даже слух, что скоро Парламент примет постановление, запрещающее деятельность бродячих театров, не имеющих богатого покровителя, и объявляющее их бродягами. Но труппа, приглашенная ранее, поголовно слегла от оспы – вот и пришлось придворному церемониймейстеру спешно подыскивать замену...Вильяма отрядили встретить актеров и препроводить в отведенные им апартаменты – невероятно приятное поручение. Актеры были к нему весьма дружелюбны – для него их доброта и расположение были словно милость бессмертных олимпийцев...– Как тебя зовут, парень? – спросил один. Он был высок и красив, с лицом и пожилым, и молодым одновременно – казалось, что он либо был молод, но перенес тяжкие лишения, либо был уже в возрасте, но отлично сохранился. Он был здесь главным.– Вильям Морлэнд, сэр, – сообщил юноша. Высокий человек улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Он был светловолос, но на лбу виднелись залысины.– Не зови меня «сэр», – он по-дружески обнял Вильяма за плечи. Юноша расцвел. – Я Джон Фэллоу, великий трагический актер, – зови меня Джеком, мой мальчик.– Благодарю, сэр, – ответил восхищенный Вильям.Из-за спины Джона вынырнул другой актер – приземистый и коренастый человечек средних лет с безвольным ртом и огромным носом с крупными порами, в которых заметны были остатки вчерашнего грима. Он визгливо пропел:– Джек, вертун и сумасброд, ищет всюду черный ход. Проходимца берегись – спинкой к стенке становись!– Не обращай внимания, – сказал Джек Фэллоу, бросая на человечка суровый предупреждающий взгляд. – Это Августин – подвизается на амплуа старух, монахов, святых отцов и колдуний-гадалок. Ему так часто приходится говорить стихами, что иначе он просто не может. Сколько тебе лет, мальчик?– Семнадцать, сэр. – Джек Фэллоу вздернул брови: – Так много! – голос его, полнозвучный и богатый модуляциями, сейчас выражал крайнюю степень изумления. Он пристально разглядывал нежное личико Вильяма, и тот, сам не понимая отчего, вдруг мучительно залился краской. Джек спросил его театральным шепотом: – Скажи мне, Вилл, ты уже бреешься? – Вильям покраснел еще сильнее, а Джек бросил многозначительный взгляд на товарищей: – Я просто так спросил – у тебя такая нежная кожа... Не смущайся.– Как он застенчив! – заметил третий актер – молодой, худой и высокий, с тощим костистым лицом и огромными глазами навыкате. Он глядел на Вильяма с явной антипатией. – Берегись честных потаскушек и плачущих крокодилов, Джек, – ведь ты сам все время об этом мне твердишь!– Попридержи язык! – оборвал его Джек, на мгновение превратившись в грозного короля-тирана. Но устрашающий образ исчез тут же, как только он обратился к Вильяму: – Это Ричард Джонсон, отданный нам в ученики – он играет всех героинь, ну, и еще кое-чем занимается…– Вот это самое «кое-что» куда важнее, чем все женские роли вместе взятые! – послышался леденящий душу хохот Хоби. – Если бы он только и делал, что играл женщин, то воспринимал бы шутки и шпильки более философски.– Заткнись, трепач! – прикрикнул Джек, но Хоби подпрыгнул, шутливо раскланялся и снова запел: – Дик, визгливая свистушка, слезы горькие утри: наш проныра – посмотри – новую завел подружку!Они дошли до отведенных им апартаментов, и Вильям замедлил шаг, переводя взгляд с одного актера на другого – воистину они казались ему богоравными существами! Правда, многое из того, что он видел, мальчик не мог понять, но чувствовал, что к нему расположены все, кроме, пожалуй, Дика Джонсона. На него смотрели с живейшим интересом.– Вот ваши комнаты, джентльмены, – Вильям распахнул двери.– Какая роскошь! – Джек прошелся по покоям, осматриваясь. – Если дела наши и дальше так пойдут, то мы и вправду разнежимся!Вильям решил, что тот шутит – комнаты вовсе не отличались каким-нибудь особенным великолепием, и нерешительно выговорил: – Мы очень старались, чтобы вам было удобно...– Благослови тебя Бог, дитя! – сказал один из актеров. – Мы вовсе не жалуемся! – Этот был, пожалуй, старше всех, с живым и подвижным лицом, и говорил как истинный джентльмен. Глаза его были добрыми – сразу видно, что он не держит камня за пазухой. – Я Кристофер Малкастер, – представился он. – Пытаюсь все время призвать товарищей к порядку – но покуда безуспешно...– Кит – наш шут, – объяснил Джек.– Ну, это куда лучше, чем тот соломенный тюфяк, кишащий блохами, – там, в «Семи Звездах»! – воскликнул Дик Джонсон, распластываясь во весь рост на одной из кроватей.– Ну-ну, не разнеживайся – здесь не тебе спать! – сказал Кит.– Тебе вообще не придется долго дрыхнуть, – дурашливо проблеял Хоби.– Хватит, Остен! Убирайтесь-ка отсюда. Я хочу поговорить с Биллом. – Джек снова обнял Вильяма за плечи и отвел в уголок. – Расскажи, мальчик, что ты тут делаешь? Каковы твои придворные обязанности?– Я капельдинер, но кроме того помогаю главному церемониймейстеру. Да, еще я придворный музыкант.– Ах, музыкант? Ну, а плясать ты умеешь?– Да, сэр, – а еще петь, играть на лютне, на трубе и на гобое...– Да что ты? – в голосе Джека звучала искренняя заинтересованность. Слова Вильяма произвели на него впечатление. – А из какой ты семьи?Вильям начал рассказывать, но умолк, лишь заслышав звон, возвещающий время вечерней молитвы.– Мне надо идти, сэр. Я должен был лишь отвести вас в комнаты – и тут же воротиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129