Даже слуги были крайне возбуждены. Его встретила мать и знаком пригласила пройти в зимние покои. Вид у нее был крайне смущенный.– Что, мама? Что у нас произошло? – спросил он. Она повернулась к нему, все еще очень грациозная в просторном платье, несмотря на округляющуюся талию.– Хвала небу, ты здесь, Джон! Джейн... У Джона сжалось сердце.– Боже всемилостивый, что с ней стряслось?– Нет-нет, с ней все в порядке. Иезекия час тому назад привез ее домой. Он... Иезекия... он, кажется...Она смешалась, взволнованно глядя на своего высокого сына. А Джон, вспомнив хорошенько, как он расстался нынче с Иезекией и сестрой, начинал уже смутно понимать, к чему клонит мать.– Он все еще здесь? – спросил Джон.– Они разговаривают с твоим отцом в комнате управляющего.– А Джейн?– С сестрой наверху. Джон...– Мне кажется, я понял, мама. Иезекия попросил руки моей сестры?– Так ты знал? Не очень-то хорошо с твоей стороны было молчать, сынок. А что ты об этом думаешь?– А Джейн уже ответила ему? Она примет его предложение?Елизавета развела руками:– Да они, кажется, уже все между собой уладили там, в парке, в Шоузе!В воображении Джона живо нарисовалась эта сцена. Тихоню Джейн так легко было представить себе в тенистом парке, в обществе силача Иезекии...– Я ничего об этом не знал, мама, но сейчас, когда ты сообщила мне эту новость, меня поразило, как это мы прежде не догадывались. Ведь он всегда обожал ее – с тех самых пор, как впервые взял на руки. Лучшей жены для него я не могу и представить – а если она согласится, то будет совершенно счастлива: ведь у Джейн здравого смысла, словно у тридцатилетней! Но что скажет отец?– Думаю, он даст согласие – ведь Леттис при пюре. Ему по душе придется идея присоединить Шоуз к нашим землям. Я думаю, сейчас они уже улаживают мелкие детали.Джон кивнул, подошел к Елизавете и коснулся ямочки в основании шеи – там, где отчетливо видно было биение пульса.– Что с тобой, мама? Тебе это не по душе?– Она так молода... А он так редко бывает дома... – ответила она – и вдруг взорвалась: – Мне страшно представить ее, такую юную, замужней и... и беременной!Джон в ужасе глядел на мать – жилка у нее на шее бешено пульсировала, а в глазах было полнейшее отчаяние. Он осторожно усадил ее на скамеечку.– Тебе нехорошо? – спросил он. – Голова болит?Она кивнула и прикрыла глаза. Из-под опущенных век неудержимо заструились слезы. Джон положил ладони ей на лоб и принялся поглаживать его по направлению к вискам, чтобы снять боль – и вскоре почувствовал, как она расслабляется и успокаивается. Потом она открыла глаза и улыбнулась дрожащими губами:– Теперь мне куда лучше. Боль утихла. Джон, все будет хорошо?Он взглянул на нее, пытаясь понять, что именно ее беспокоит.– Я в этом уверен, – ответил он. «Все будет хорошо, мама, и неважно, о чем ты спрашиваешь», – мысленно добавил он. В эту минуту двери распахнулись и вошел Пол – внезапно, как и всегда, чтобы сразу оценить обстановку в комнате.– Ах, вот ты где, Джон. Мать уже наверняка рассказала тебе о визите Иезекии? Я ответил ему, что даю согласие на их помолвку – если Джейн вправду хочет этого. Она доверяет тебе, Джон. Не пойти ли тебе к ней? Спроси, что она думает обо всем этом. Она чересчур молода, чтобы выдавать ее замуж против воли. Опасаюсь, что мне она скажет то, что я хочу услышать, а вовсе не то, что у нее на сердце...– Да, разумеется, сэр, я тотчас же пойду к ней. – Джон охотно отправился исполнять поручение. Джейн сидела в верхних покоях в обществе сестры Мэри и служанки Зиллы, ожидая приговора, и шила. Ничто не обнаруживало ее волнения – кроме разве что на удивление крупных и неловких стежков. Джон отвел ее в сторонку и заслонил от любопытных взоров сестры и служанки.– Ну что, Джейн? – мягко спросил он. Она подняла на него лицо – на нем было написано такое искреннее счастье, что можно было больше ни о чем и не спрашивать.– Мы прогуливались в парке, – начала она. – На лавандовом лужке мы остановились, он взял мою руку и спросил, не смогу ли я полюбить его, когда стану чуточку постарше. А я ответила, что уже всем сердцем люблю его и стану его женой, как только он захочет.– Не думаешь ли ты, милая, что разумнее было бы немного повременить – ну, может быть, хотя бы год – а вдруг твои чувства переменятся?– О, нет! – ответила она тихо, но так уверенно, что Джон сразу же поверил ее словам. – Мои чувства останутся неизменными. Я люблю его – и знаю, что он любит меня. Когда я сказала, что стану его женой, у него на глазах появились слезы. Знаешь, – прибавила она вдруг неожиданно – думаю, с этого дня запах лаванды будет для меня любимым до конца моих дней.Джон нежно улыбнулся и положил ей руку на плечо:– Тогда я сам поговорю с отцом. Я желаю тебе только счастья – и теперь уверен, что так оно и будет. Он получит замечательную жену. Спускайся вниз, моя маленькая монашенка, – а я пойду и приведу твоего возлюбленного.Мэри, навострив ушки, уловила последнее слово и хотела о чем-то спросить, но смущенная Джейн пробежала мимо нее, прошуршав юбками. Мэри хотела заговорить с Джоном, но тот последовал за сестрой, и Мэри уставилась в его могучую спину, заслонившую весь дверной проем. И раздосадованная девочка продолжала строить предположения, изредка поглядывая на довольное, круглое как луна, лицо Зиллы – пока их не позвали ужинать. Иезекия и Джейн сидели рядышком, словно голубки – и теперь разве что слепой или полоумный не понял бы, что произошло.
В октябре королева тяжело заболела – это была оспа. Все были уверены, что она умрет. Многих молодых фрейлин отослали домой – отчасти из-за инфекции, а отчасти опасаясь государственного переворота:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129