– А теперь лучше тебе лечь в постельку. Я скоро приду. Иди, тебе надо больше отдыхать. Скоро рассветет.С неохотой, но понимая, что задерживаться больше незачем, она тихо вышла, притворив за собой дверь, – он молча ждал, пока не скрипнула дверь, спальни и не щелкнула задвижка. Тогда он расслабился, глубоко вздохнув – так, что заколебалось пламя свечи. Он толкнул оконную раму – окно чуть приоткрылось. Было еще темно, но это была та особая тьма – предрассветная, и в воздухе витал запах утра. Он уже не мог сосредоточиться. Посмотрел на бумагу – и с презрительной гримасой дунул на свечу. И сразу же в темноте проступили очертания крыш – там, где чуть позже взойдет солнце. А где-то неподалеку зазвучал голос черного дрозда – первого певца утра, радостно выводившего свои рулады... Вильям вдруг ощутил острый приступ тоски: ему захотелось плакать неизвестно отчего... Он сжал руки и стал молча молиться.«О Боже Праведный, Всемогущий и Вездесущий...» – мысленно произнес Вильям. ...Что он здесь делает? Для чего живет? Для чего создан человек? Ему казалось, будто он блуждает в лесной чаще, всего в полушаге от тропинки, которая могла бы вывести его к свету – но удаляется от нее с каждым шагом все дальше и дальше... Внизу во дворе послышалось лязганье собачьей цепи – проснувшийся пес вылез из конуры и гавкнул разок, пробуя голос. Вильям прислушался, ожидая услыхать плач ребенка, – но все было тихо. Тогда он стал думать о Сюзан. Он знал, что она несчастлива, – но не понимал отчего. Чего ждала она? Она вышла за него по воле отца – и еще потому, что он был хорош собой и затмевал всех знакомых ей юношей...Их любовные отношения были странными. Вильям спал с ней – потому что так полагается. Он исправно исполнял свои супружеские обязанности, но не испытывал ни острого наслаждения, ни каких-либо потрясений. Сюзан почти сразу же понесла – и он оставил ее в покое. Так повторялось уже трижды: Амброз родился осенью семьдесят четвертого, малышка Сюзан – летом семьдесят пятого – и вот со дня на день должен был появиться третий малыш... Похоже было, что Сюзан так и будет все время беременна – но она на это вроде бы не жаловалась. К тому же он видел, что множество окрестных женщин живут именно такой жизнью – и не ропщут. Ее печалило что-то иное – но что, Вильям не знал...А сам он чего хотел? Он работал в поте лица каждый день – помогая отцу Сюзан в таверне, пел свои песни... Вилл Шоу и вправду прославился – его песни переписывали, а коробейники вовсю торговали нотами с лотков. Вильяму нравился Джон Грин, приятна была Сюзан, он забавлялся с детишками, как с лукошком котят, не тяготился своей работой... Но только музыка изредка дарила ему пронзительное ощущение, что вот-вот ему откроется Истина... Он должен был что-то создать – и никак не мог. Он взглянул на листок – нет, это не песня в полном смысле слова, хотя он чувствовал, что этой мелодии необходимы слова. Когда у него в голове начинала звучать музыка, он сразу понимал, звучит лютня ли это, или же труба, гобой – или голос человека... Но то, что лежало перед ним на столе, пело на разные голоса – они должны были слиться воедино... Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой... Троица... Триединый Бог... Нужные слова ускользали...К действительности Вильяма вернул плач младенца. Он увидел, что уже рассвело. Вовсю чирикали пташки, перебивая друг друга – и лишь черный дрозд пел без всякого усилия, и чистые ноты словно возносились к самому Престолу Господню... Слезы покатились по щекам Вильяма, вначале обжигая кожу, но сразу же остывая.– Господи, что мне делать? – громко вопросил он. И вдруг услышал крик Сюзан – вопль боли и страдания. Он вскочил на ноги и кинулся к дверям, поняв сразу, что означал этот крик. Сквозняк подхватил листок с нотами – он покружился по комнате и скользнул на пол, под стул, в грязь и пыль... Через два дня слуга, заприметив со двора неприкрытые ставни в мансарде, вошел, поднял бумагу с полу и отдал Вильяму – а вдруг это что-то важное?Вильям, сидя у камина, поглядел на листок – он совсем позабыл о нем – перечел, удивился и, безжалостно скомкав его, швырнул в огонь. Он даже не заметил имени Сюзан, написанного сверху. На его рукаве была повязана черная атласная лента, блеснувшая в свете пламени – Сюзан умерла. Она скончалась, дав жизнь дочке, Мэри – крошечное создание мяукало в люльке, поджидая, пока отыщут кормилицу...
Осенью 1576 года Нанетта прознала, что Артур обрюхатил одну деревенскую девицу – и поспешила к Полу в крайнем раздражении.– И когда это он умудрился – я-то полагала, что мы не спускаем с него глаз! – сказала она. Но Пола это известие не слишком взволновало.– Свинья грязи найдет, – небрежно обронил Пол, не отрываясь от дел. Нанетта решительно отняла у него перо.– Пол, этого нельзя так оставлять! Последствия этого греха неминуемо отразятся на нас! Девушку надо отослать прочь и хорошо обеспечить – очень хорошо. Но услать как можно дальше! Ты же не хочешь, чтобы Артур справлялся о ней и о младенце?– Разумеется, нет. Я прослежу за этим. Не беспокойся.– Тщательно проследи. – Нанетта не удовлетворилась его ответом. – И нынче же! Теперь ты сам видишь, Пол, что мальчика самое время женить. Ему восемнадцать – неудивительно, что он зачал дитя. Хорошо еще, что не дюжину! Он должен жениться – и заиметь законного наследника. Удивляюсь, как это ты до сих пор не подготовил почвы!– Почему же... – Пол встал и принялся прохаживаться взад-вперед по комнате. – Но подобные переговоры съедают уйму времени – а его у меня так мало!Нанетта раздраженно прищелкнула пальцами:– Да ты не видишь, что происходит у тебя под самым носом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129