Потом вспомнил:
– Зачем резать? У меня лекарство есть, знаешь, какое? Вот эту собаку за три дня вылечил. Я его с собой взял, лекарство, на всякий случай.
– Покажи, – заинтересовался Тимофей.
Степка достал из большого, туго набитого рюкзака жестянку, размотал тряпицу, бережно подал пузырек. Тимофей взял с тумбочки очки, надел, прочитал и фыркнул.
Швырнул пузырек в угол, под рукомойник, где помойное ведро стояло.
Степка остолбенел. Тарзан, сразу почуяв неладное, ощетинился.
Едва обретя дар речи, Степка топнул ногой, завязал рюкзак:
– Правильно про вас отец говорил: тунгус – хуже зверя!
Тимофей вытаращил глаза. А потом тоненько засмеялся. И смеялся, пока не закашлялся, – да так, что кровать под ним зазвенела.
Сел, свесил ноги в дырявых носках на пол.
– Ты не сердись! – сказал он. – Мне это лекарство докторша в зад колола, когда я кашлял сильно. Простудился по осени, на рыбалке. Хорошее лекарство, но простое очень. А мне нужно другое. «Импортное» – так называется. Слыхал?
Степка слушал недоверчиво. Переминался с ноги на ногу.
– И про тунгусов – это всё сказки. Мой дед еще в утэне жил, в чуме, значит. А отец уже в избе родился, грамоте выучился, в леспромхозе работал.
Степка молчал. Соображал – верить ли, нет.
– Лекарство твое пенициллин называется. От разных болезней помогает, от ран особенно. И придумали его давным-давно, когда тебя и на свете не было. Сейчас другие лекарства придумали, лучше. Не сердись! Садись за стол. Говори.
Степка сел на стул с гнутыми ножками. Тарзану велел сидеть у дверей. Но говорить не торопился. Как-то не очень хотелось такому городскому тунгусу про путь духов рассказывать.
Тимофей между тем тоже подсел к столу, включил электрочайник, поставил на стол стаканы в подстаканниках, сахарницу, и тарелку с плюшками – из школьной столовой.
Налил чаю и сказал:
– Про тунгусов много чего врали. Но и правда была. Мои предки могли от летящей стрелы увернуться. На сук запрыгнуть, выше головы. Могли даже под снегом пробираться – подкрадываться или от погони уходить. Знаешь, как тунгусов русские ученые люди называли? Индейцами Сибири… Теперь, конечно, всё не то. В далеких стойбищах оленеводы, может, еще и учат ребятишек бороться и на деревянных саблях сражаться. А в поселках кто про это помнит? Тунгус оленем силен. А я оленей не держу.
– Значит, не поможешь ты мне, – сделал вывод Степка и выпил сразу весь стакан, до дна.
– А почему не помочь хорошему человеку? Ты расскажи, – подумаем вместе.
И Степка рассказал.
Тимофей подозвал Тарзана. Тарзан послушался – подошел.
– Это правда, что пес не простой, – сказал Тимофей. – Хотя, по-моему, собаки все непростые. Может, и вправду нечистую силу чуют? Нюх у них, уши, – разве с человеческими сравнишь? А насчет пошаманить… Извини, брат Степка. Я ломболона отродясь в руках не держал. Видел только раз, в детстве, как дед камлает. Напугал меня тогда до смерти.
– Не поможешь, значит, – огорченно повторил Степка, выпивая второй стакан чаю.
Тимофей аккуратно отставил стакан и серьезно сказал:
– Отчего же не помогу? Помогу. Твоего пса надо в город вернуть. Туда, откуда он пришел. Его, видно, плохие люди вывезли, чтоб он им не помешал. Значит, если пес твой в город не вернется, хорошему человеку худо будет. Понял?
Степка мало что понял, но все-таки решил уточнить:
– А как его в город вернуть? Далеко, однако.
– Ты вот что. Ты беги к вертолетчикам. Как раз сегодня рейс будет в город. Прямо к летчику подходи, не бойся. Он мой знакомый, его Константином зовут. Костькой. Он почту возит, больных, если надо. Так что собаку им прихватить не сложно. Попроси, скажи, что собаку там встретят.
– А кто встретит? – удивился Степка.
– Никто не встретит. Пес сам дорогу домой найдет. Ты скажи, главное, – встретят, мол, не беспокойтесь. Пес смирный, мешать не будет.
– Как такое скажу? Врать надо! А не умею, однако.
– Тьфу ты! – сказал Тимофей. – Вот лесной человек! А еще меня зверем обозвал. Ты соври для пользы дела! Чтобы они собаку прихватили. И всё. Понял?
– Понял, – сказал Степка и крепко сжал зубы, сморщил лоб. – Когда вертолет полетит, однако?..

Спустя два часа на вертолетной площадке поселка появился странный человек: на подбитых мехом лыжах, в унтах, с рюкзаком за плечами и с большущей собакой, хромавшей на две лапы.
Вертолетчик сидел в кабине, когда снизу послышался голос:
– Коська!
Вертолетчик удивленно глянул вниз, приоткрыл окно.
– Коська! – повторил черный, словно от копоти, старый остяк.
– Чего-о? – с ноткой презрения спросил летчик.
– Свези собаку в Томск!
Летчик поглядел на старика, на собаку. Покрутил пальцем у виска.
– Ты чего, дед, спирта нанюхался?
Старик не слышал – внутри страшной железной машины уже что-то шумело, гудело, вибрировало. Видно, томилась душа вертолета в железном зеленом корпусе.
– Собаку в Томск надо! Свези! Её там в ерапорту встретят!
– Чего-о??
– Собаку, говорю…
– Какую собаку? Сдурел?
– Вот эту! Хорошая собака! Она городская. Ей, слышь, в город надо, а то хорошему человеку худо будет!
Летчик понял, что дед так просто не отстанет. Слегка высунулся наружу:
– Ты что! Я собак не вожу! Да и лечу я не в Томск, а в Колпашево!
– Дак и ладно! – обрадовался старик. – Ты его в Колпашеве на другой винтолет посади!
– Ну, дед, ты даешь… Мы тебе чего, собачья соцзащита?
Степка, однако, еще не понимал, что попытка его потерпела полный крах. Он сделал хитрые глаза. Оглянулся по сторонам, понизил голос:
– Нельму дам! Муксуна! Осетра!
Летчик покачал головой.
– Соболя дам! – выкрикнул Степка. – Продашь на базаре – богатым станешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117