Раздался крик совы. Эмма думала о бабушке, в дождь и туман ушедшей по полю на ферму, невзирая на непогоду, ничего не страшась, и Эмма понимала, что ей самой такого никогда не сделать, даже в обычных обстоятельствах, – только если рядом будет кто-нибудь из мальчишек, потому что с наступлением темноты все знакомые днем предметы исчезали под пеленой, удалялись, принимали иной, даже угрожающий вид, как будто принадлежали другой, более примитивной эпохе, в которой время не существует. Даже сейчас, даже здесь, на тихой дороге вдоль коттеджей, она чувствовала себя в безопасности только потому, что сидит в машине Бевила Саммерса и машина создает ощущение человеческого присутствия. Машина защищает ее, но там, в полях или вдали по дороге, нет ничего дружественного, только зловещая пустота, – таким же зловещим казался Тренавал, когда она пыталась бродить там одна в темноте.
– Чушь, – говорила в таких случаях Мад, – страх перед темнотой – это страх перед смертью. Посмотрите на слепых. Они-то живут в темноте.
Быть может, в спальне этого коттеджа кто-то умирает, тот, прикованный к постели человек, которого ушел осматривать доктор. Эмма внезапно подумала о матери, которую она помнила с трудом: лежащей изнуренной и бледной, ожидающей, когда смертельная болезнь возьмет свое. Боялась ли она, чувствовала ли, как тени надвигаются на нее, приближаются с каждым днем, с каждым часом?
Эмме хотелось, чтобы вернулся Бевил. Ее захватила игра воображения. Ей представлялась старомодная кровать в крошечной спальне с неровным полом, плачущая женщина, держащая за руку старика, доктор, качающий головой и говорящий, что помочь не в силах. Ужасно, если действительно существует нечто, называемое ангелом смерти, он поджидает сверху, чтобы унести душу, мрачный дух с огромными крыльями, и, как ты бы ни пытался сопротивляться, ты не в силах и видишь, как он наклоняется к тебе, расправив крылья, пока не затянет тебя как в омут… как… Затем Эмма увидела морского пехотинца, лежащего со стрелой между глаз на вспаханном поле.
Она вздрогнула, едва сдержав крик. Это всего лишь доктор Саммерс открыл дверь.
– Прости, – сказал он, – задержался. Пришлось выслушать все о том, где и как болит у старикана.
– Он не умирает?
– Умирает? Нет! Он проживет еще десяток лет, если будет следить за собой, а жена прекратит его пилить. Ну а теперь, каков план действий?
Болезненное воображение далеко унесло ее мысли от проблемы, которую им предстояло решить. Ну и дурой же она была бы в его глазах, знай он об этом. Хуже, чем тогда, когда она упала в обморок из-за укола Терри.
– Полагаю, – сказала она, – лучше развернуться и отправиться на ферму. Туда шла Мад, когда Бен заметил ее в окно из библиотеки. Мистер Трембат и мальчишки должны быть там, и мистер Уиллис тоже.
Доктор включил зажигание.
– И он туда же. Компания что надо. Куда они направляются, интересно знать? У подножия холма их остановит тот парень у шлагбаума.
– Да? – спросила Эмма. – А если они в «лендровере»? Это не личный транспорт.
Бевил Саммерс с сомнением покачал головой:
– По-моему, так они остановят все, что движется, хоть инвалидную коляску. Давай сделаем так, – продолжал он, – срежем по Пиннокскому проезду и остановим машину у изгороди, не зажигая фар, тогда и узнаем, что делается у шлагбаума.
– А если нас заметят и подъедут?
– У меня врачебный пропуск.
– А я?
– Ты медсестра на неполный рабочий дейь. Мы выехали на срочный вызов.
Да… похоже, ему все это очень нравится. И, если подумать, решила Эмма, она сама тоже уже не боится. На человека средних лет вроде Бевила Саммерса можно положиться. У него на все готов ответ, как у Папы, и в экстремальных случаях он выпутается. Его поколение не страдает ни комплексом вины, как поколение Эммы, ни угрызениями совести.
– Как вы думаете, что нас ожидает? – спросила Эмма. – Я не имею в виду сегодняшний день, но завтра, на будущей неделе, в будущем?
Доктор ответил не сразу. Ехать приходилось медленно из-за тумана, который еще более сгустился.
– Я думаю, что миллионы людей вдруг осенит одна и та же мысль, что этому не бывать, – наконец произнес он, – и в стране поднимется грандиозное восстание, какого мы не знали со времен… не знаю даже… со времен норманнского завоевания. И нет тут ни правых и левых, ни фашистов и анархистов; никакой идеологии, только природная свирепость в чистом виде, пробуждающаяся в британцах, когда ими помыкают.
– Под этим вы имеете в виду СШСК?
– Конечно, СШСК или любую другую подобную сделку, в какой бы части света она ни возникла. Ассоциация разных стран – пожалуйста. Господство одной над другими – извините. Опусти стекло и смотри в оба, сейчас я выключу фары и заглушу двигатель.
Он уже свернул на узкий спуск, известный под названием Пиннокский проезд, ведущий к горной дороге над пляжем Полдри. Эмма опустила стекло и выглянула наружу. Из-за дождя, хлеставшего в лицо, и густого тумана она не могла ничего ни разглядеть, ни услышать. Странное она испытывала ощущение, сидя в неосвещенной машине, медленно ползущей по крутому, ухабистому спуску. И одновременно захватывающее.
Доктор Саммерс мягко подкатил машину почти к самому подножию холма, затем свернул влево, к живой изгороди, и затормозил. Эмма по-прежнему почти ничего не различала вокруг.
– Пойдем, – сказал он, – только вылезай за мной через мою дверь. И молчком! – Он протянул руку и помог Эмме выбраться из машины. – Пригни голову, – велел он и сам втянул голову в плечи, – и не высовывайся из-за изгороди.
Эмма осторожно двигалась за ним, и ее преследовало неожиданное, почти что истерическое желание рассмеяться, потому что то, что они делали, было абсолютно нехарактерно для Бевила Саммерса, который в ее сознании всегда ассоциировался с такими вещами, как свинка, корь и эпидемии гриппа, с редкими чаепитиями, когда он сплетничал с Мад, говорил об Энди, с родителями которого он был дружен;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99