Джо мрачно вытащил корзину с покупками. Их норма масла – полтора фунта – лежала на колбасе.
– Не масло нам нужно, а винтовки, – сказал он. Эти слова мог сказать Терри, но не Джо, подумала она. Вестник будущих перемен?
– Я тоже чувствую нечто подобное, но что в этом толку? Ты же понимаешь, что если бы не случившееся на прошлой неделе, то не было бы этих ограничений и ужесточений местных мер безопасности.
– Знаю, – ответил Джо, – но от этого не легче.
– По нашей вине убит солдат. Ребенок не понимает, что правильно, а что нет. Джо захлопнул дверь машины и направился к выходу из гаража.
– Эмма, не заводи шарманку, на меня это не подействует. Можешь с тем же успехом вернуться к доисторическим временам и выяснить, кто же первым бросил камень из пещеры. У Энди это был порыв, как у первого человека, бросившегося защищать свой клочок земли от незаконного пришельца.
– Если это твои аргументы, то вся цивилизация – пустой звук. Никакого прогресса.
– И правильно. Как ты раньше этого не замечала? Читать и писать я не умею, могу только работать руками, а не головой. Вот почему, если придет нужда, этими же руками я буду защищать свой дом.
В молчании они дошли до дома. «Что толку, – думала Эмма, – в том, что мое образование, прочитанные книги, беседы взрослых, таких, как Папа и Мад, научили меня при любых обстоятельствах видеть обе стороны медали? Как я или любой другой можем судить о конечном решении? Морская пехота по праву ввела ограничения. Общество по праву недовольно. Равновесие полное».
– Знаешь, Джо, – сказала она, – мы об одном забываем, о том, что, скорее всего, лежит в основе всего, если применить это к нашему случаю. Когда бедный капрал Вэгг шел сюда, он шел не драться с Терри, а хотел извиниться и пожать ему руку.
– Да, это так, – ответил Джо, – и он умер с чистой совестью. Но Энди же не мог знать, зачем сюда идет капрал Вэгг? Так что твоя основа правильного и неправильного шатается и падает оземь, как капрал Вэгг.
Джо понес корзину на кухню. Эмма не пошла с ним, ей не хотелось объяснять, почему она привезла так мало продуктов из списка. Вместо нее это сделает Джо, а с прорезавшимся у него даром аргументировано спорить он должен объяснить все хорошо.
Она прошла к парадному входу и увидела, что бабушка вместе с Беном собирают в мешок еловые шишки. Мад всегда нравилось это довольно бесполезное занятие. Она всегда потом забывала сжигать эти шишки, особенно если никто не напоминал ей об этом. В подвале их были целые груды.
– Привет, дорогая, – радостно крикнула Мад, – мы с Беном трудимся как негры.
Не слишком удачная фраза, если задуматься, решила Эмма, но трехлетний Бен вряд ли мог обидеться. На его голове красовалась шерстяная шапка с огромнейшим помпоном, и выглядел он будто на иллюстрации из старинного миссионерского журнала.
– Конец, – объявила Эмма, – поездкам за покупками на машине. Теперь будем ездить на автобусе, если и его не отменят, а то придется топать на своих двоих.
– В чем дело? Ты попала в какую-нибудь историю?
– Нет. Наше разрешение на проезд теперь недействительно. Местным машинам нельзя ездить. Все правила ужесточились. – Любопытно, что, хотя она не хотела рассказывать все это Дотти, боясь ее раздражения, сейчас она втайне радовалась, наблюдая, как воспримет новости Мад. – По правде говоря, – непринужденно добавила Эмма, – я знала, что будет нечто подобное. Вчера вечером звонил лейтенант Шермен и предупредил меня.
– Ах, вот в чем дело. – Бабушка подсела под мешок и забросила его на правое плечо. В какую-то ужасную секунду она выглядела в точности как мистер Уиллис, когда тот забрасывал на спину труп капрала.
– Они провели вскрытие, – продолжала Эмма. – Ничего не доказать, но они подозревают самое худшее. Так или иначе, хотя арестовать они никого не могут, они собираются всем здешним устроить веселую жизнь, и ничего мы поделать не сможем.
Мад молчала. Она принялась беззвучно насвистывать. Дойдя до дома, она высыпала шишки из мешка в корзину для дров, потом прошла в прихожую и подняла трубку телефона.
– Лучше не звонить коменданту, – сказала Эмма. – В списке подозреваемых мы на втором, если не на первом месте.
– Я не собираюсь звонить коменданту. Хочу узнать, здесь ли еще наша уважаемая депутат парламента или уже упорхнула обратно в Вестминстер.
Прошло минут пять или даже больше, пока Мад наконец дозвонилась. Нет, депутат еще не покинула Корнуолл, но должна уехать сегодня во второй половине дня. Ваше имя, пожалуйста? Миссис Морхаус очень занята, но, возможно, побеседует, если вопрос срочный. Эмма, присев на пол у ног бабушки, еле слышала холодный голос секретарши. Мад, вместо своей, назвала Папину фамилию и имя.
– Алло? – прозвучал медовый голос депутата от Среднекорнуолльского округа. Эмма представила себе, каким непринужденным шутливым тоном заговорил бы Папа, если бы звонил он действительно.
– Нет, – ответила Мад депутату, – это не Виктор, это его мать. Я звоню из Треванала, район Полдри.
Возникла пауза – миссис Морхаус спешно перестраивалась. С коммерческим банкиром она пообщалась бы, а вот актриса – совсем другое дело.
– Да, – сказала она намеренно холодно, – чем могу служить?
– В Полдри возникли определенные трудности. Запрещено пользоваться частным транспортом, бензоколонки закрыты, в супермаркет не доходит заказанное продовольствие, мы фактически оказались в блокаде. Это особенно тяжело сказывается на молодых, пожилых и больных – все население чрезвычайно обеспокоено. Я уверена, что могу ожидать от вас разъяснений по этому поводу и узнать, происходит ли подобное во всем Корнуолле или только в нашем районе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99