– Ну, не так уж и рано, – сказала она чуть изменившимся голосом.– Точно знаю, – возразил он, – очень рано.– Видишь ли, – ответила Мария, – это, наверное, зависит от того, как ты собираешься провести время.– Я могу придумать как.– Можешь? – Она подняла кокетливо бровь и облизала губы.– Да, могу.– Очень любопытно, – сказала Мария, включаясь в игру, которую надо было вести так, чтобы не отпугнуть клиента. – Если бы сейчас действительно было рано, хотя это и не так, то что бы ты сделал?– Я бы трахнул тебя, Мария, – сказал он.– Фу, какая грубость, – фыркнула Мария.– Грубость? А как насчет двадцати долларов? – спросил он, и Мария сразу же потеряла всякий интерес к игре. Ей очень хотелось получить двадцать долларов, к черту игру.– Хорошо, – сказала она быстро. – Я поищу комнату.– Поищи, – согласился он.Мария собралась уже было идти, но вдруг остановилась.– Я глупостями не занимаюсь, – предупредила она.– Ладно.– Пойду договорюсь о комнате.Мария понимала, что время позднее и за обычную трешку комнату можно и не найти. Но, учитывая обещанные двадцать долларов, есть смысл рискнуть и пятеркой.О двадцати долларах можно было только мечтать. Она поднялась на второй этаж жилого дома и постучала в одну из дверей. Ответа не последовало, она снова начала стучать, пока не услышала: «Basta! Basta!» Хватит! (исп.)

Мария узнала голос старой Долорес и улыбнулась, представив, как та выбирается из постели. Через несколько мгновений послышалось шлепанье босых ног на полу.– Quien es? Кто там? (исп.).

– спросил голос.– Я, – ответила она. – Мария Эрнандес.Дверь открылась.– Puta! Шлюха (исп).

– закричала Долорес. – Почему ты ломишься в дверь в... que hora es? Который час? (исп.)

Мария посмотрела на часы.– Son las tres Три часа (исп.).

. Послушай, Долорес, мне нужна... Долорес стояла в дверях – маленькая худая женщина в выцветшей ночной рубашке, в вырезе рубашки торчали острые ключицы, спутанные седые волосы свисали в беспорядке. В ней закипала злость, которая наконец взорвалась потоком ругательств.– Puta! – завизжала она. – Hija de la gran puta! Pendega! Cahapera! Испанские ругательства.

Ты смеешь приходить сюда в три часа ночи и...– Мне нужна комната, – торопливо вставила Мария.– Bete para el carago! Испанские ругательства.

– выкрикнула Долорес и стала закрывать дверь.– Заплачу пять долларов, – сказала Мария.– Me cago en los santos, Испанские ругательства.

– продолжала ругаться старуха, но вдруг остановилась. – Cinco? Пять? (исп.)

Ты говоришь, пять?– Да.– Комната внизу свободна. Пойду за ключом. Глупая шлюха, почему ты сразу не сказала о пяти долларах? Заходи, а то схватишь воспаление легких.Мария вошла в квартиру. Ей было слышно, как в кухне, ругаясь, Долорес искала в ящиках ключ. Вскоре старуха вернулась.– Пять долларов, – напомнила она.Мария открыла кошелек и дала ей пять долларов. Долорес протянула ключ.– Доброй ночи, – сказала Долорес и закрыла дверь. Он терпеливо ждал ее на улице.– Я взяла ключ у Долорес, – сказала Мария.– У кого?– У Долорес Фауред. У старухи, которая... – Она замолчала и ухмыльнулась. – Пошли.Мария повела его в заднюю комнату на первом этаже. Как только захлопнулась дверь, он потянулся к девушке, но она отошла в сторону со словами:– Кто-то обещал двадцать долларов.Ухмыляясь, он вынул бумажник. Мария смотрела, как этот большой человек отсчитывает купюры большими пальцами. Мужчина протянул ей деньги, а она, не желая ронять себя, положила их, не пересчитав, в кошелек и сняла плащ.– В прошлый раз, когда я видела тебя, – сказала Мария, – ты не очень-то мной интересовался. Тебя карты больше занимали.– То было в прошлый раз.– Не подумай, что я жалуюсь.– Я искал тебя весь вечер.– Честно? – Она подошла к нему, призывно виляя бедрами. Теперь, когда двадцать долларов лежали у нее в кошельке, можно было возобновить игру. – Ну что ж, ты нашел меня, малыш.– Я хотел поговорить с тобой, Мария.– Иди сюда, малыш, мы поговорим лежа.– О Болто, – сказал он.– Болто? – повторила она озадаченно. – Ах, ты все еще зовешь его этим глупым именем.– Мне оно нравится. А теперь давай поговорим о твоем уговоре с Болто.– У меня не было с ним никакого уговора, – сказала она и начала медленно расстегивать блузку.– Нет, был.– Слушай, ты что, ради этого сюда пришел? Чтобы поговорить? За это мне двадцать долларов платить не надо.Она сняла блузку и повесила ее на спинку стула. В комнате из мебели были только стул, кровать и комод с зеркалом. Он внимательно следил за ней и наконец сказал:– А ты маленькая.– Я, конечно, не Джейн Рассел, – ответила она, – но фигура у меня все равно хорошая. За двадцать долларов кинозвезду, сам понимаешь, не получишь.– Я не жалуюсь.– Так за чем задержка?– Еще не все сказано.Мария вздохнула.– Так мне раздеваться или нет?– Подожди минуту.– В комнате не очень-то жарко. Какой бы маленькой я ни была, я не хочу все отморозить.Она усмехнулась, пытаясь вызвать ответную усмешку. Он не улыбнулся.– Давай поговорим о Болто, – повторил он.– Болто, Болто, какое он имеет к тебе отношение?– Большое. Это я попросил Болто договориться с тобой.– Что? – Она смотрела на него расширенными от удивления глазами. – Ты? Ты попросил его?..– Я, – подтвердил он, снова ухмыляясь. Она устало спросила:– Какой уговор ты имеешь в виду?– О Болто и твоем брате.– Говори яснее. Я не понимаю.– Ты разве не пообещала Болто, что подтвердишь под присягой, будто видела, как твой брат ссорился с младшим Бернсом?– Вот как? – спросила она подозрительно.– Именно так, – ответил мужчина. – Болто действовал по моему поручению. Ты ведь получила от него двадцать пять долларов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43