– Филиппа для меня столь же привычна, как сапоги, которые я надеваю каждый день, – продолжал он. – Не могу же я влюбиться в свою обувь! Она совершенно не будит мое воображение!
Уоррик обошел вокруг стола, изучая расположение шаров.
– Неужели ты думаешь, что любовь основывается на чувстве волнения и тайне? – спросила Джесси.
Уоррик бросил на сестру хмурый взгляд через плечо.
– А ты думаешь иначе?
Подняв голову, Джесси взглянула на лепнину на потолке.
– Я думаю, что любовь основывается на взаимопонимании. Когда любишь, чувствуешь себя комфортно с любимым человеком и понимаешь, что он – твоя вторая половинка.
– А что делать со страстью?
– А ты когда-нибудь занимался любовью с женщиной? – спросила Джесси, все еще рассматривая потолок. Она стеснялась взглянуть на брата, задавая подобный вопрос.
Уоррик засопел.
– Что за вопросы, сестренка… – смущенно пробормотал он.
Джесси взглянула в его бледное ангелоподобное лицо.
– Так занимался или нет?
– Да, занимался.
– И что ты при этом чувствовал?
Уоррик нетерпеливым движением руки убрал волосы со лба. Джесси знала, что таким жестом он выражал раздражение. Пряча глаза от сестры, он чувствовал неловкость.
– Послушай, Джесси, мне кажется, будет лучше, если ты задашь свой вопрос маме.
– Я знаю, что думает мама. Она считает, что исполнение супружеского долга ничего, кроме отвращения, у женщины вызвать не может. По ее мнению, женщина в браке вынуждена терпеть ласки мужа.
Взяв кий, Уоррик снова склонился над столом, целясь в шар.
– Не все женщины так считают, – заметил он. – И не у всех близость с мужчинами вызывает отвращение.
– Но ты так и не описал мне своих чувств во время занятия любовью. Скажи, с чем их можно сравнить?
– С чем сравнить? Пожалуй, с едой. Представь себе, что ты страшно хочешь есть и тебе не терпится утолить свой голод. Или… – он лукаво улыбнулся, – ты предвкушаешь роскошный пир и ждешь, когда перед тобой выставят лакомства. Самое главное здесь те чувства, которые ты испытываешь к человеку, с которым занимаешься любовью.
– Ты хочешь сказать, что главное – это любовь?
Уоррик пожал плечами:
– Любовь или страсть, не знаю… Говорят, что любовь и страсть – разные вещи, но я не вижу разницы.
Обойдя стол, он подошел к сестре и посмотрел ей в глаза.
– Я знаю, что тебя тревожит, – продолжал Уоррик. – Ты поняла, что не испытываешь к Харрисону ни любви, ни страсти, не так ли?
Джесси кивнула и потупила взор. Уоррик погладил сестру по щеке.
– Что ты теперь собираешься делать? – тихо спросил он. От него пахло бренди и сигарами.
– Я не знаю.
Он поднял ее опущенную голову за подбородок.
– Я приму участие в пикнике, который ты устраиваешь.
Джесси улыбнулась.
На следующий день Лукас явился на лужайку сада с молотком и топором, чтобы снести установленные здесь навесы для гостей. Солнце сильно припекало. Он уже начал работу, когда к нему тихо подошла Джесси.
Лукас поднял глаза и увидел ее в темно-синем платье с белым воротником, пышными рукавами, собранными на запястьях и украшенными отделкой в виде белой полоски.
– Зачем вы подошли так близко, мисс Корбетт, – грубоватым тоном произнес он, – вы можете получить травму.
Но Джесси и не подумала уходить. Лукас окинул Джесси внимательным взглядом с ног, обутых в темно-синие ботинки, до головы, на которой красовалась изящная соломенная шляпка. Наряд очень шел Джесси.
– Я хочу прогуляться верхом, – заявила она.
– Но ваше платье не годится для такой прогулки, – возразил Лукас.
– Мне недолго переодеться.
Лукас отвернулся и снова принялся за работу.
– Я занят, – проговорил он, не глядя на девушку.
Она обошла вокруг опорного столба, который он сносил, и остановилась напротив Лукаса. На него пахнуло ароматом лаванды. Темно-синяя накрахмаленная юбка Джесси шелестела при каждом ее движении, покачиваясь вокруг бедер.
– Я уже сказала Уоррику, чтобы он поручил эту работу кому-нибудь другому, – довела она до его сведения.
Лукас, выпрямившись, посмотрел на нее.
– И куда вы собрались ехать?
Она кокетливо наклонила голову, и поля шляпки отбросили на ее лицо густую тень. У Лукаса перехватило дыхание.
– Я хочу вам кое-что показать, – прозвучал игривым тоном ее ответ.
– Значит, вы не желаете следовать моему совету и держаться от меня подальше, – холодно заметил Лукас.
– Сначала я действительно хотела принять ваш мудрый совет во внимание, но потом передумала.
Мягкий овал ее лица, пухлые губы, вздымающаяся грудь сводили Лукаса с ума.
– Вы шутите с огнем, – пробормотал он. – И можете пожалеть о своем решении.
На губах Джесси появилась пленительная улыбка. Сердце Лукаса учащенно забилось.
– Да, я знаю.
Глава 24
Чайки кружились над морем, и их пронзительные крики смешивались с грохотом разбивавшихся о камни волн. Солнце ярко светило, слепя глаза. Пенистый прибой рокотал внизу под утесом, в трехстах футах от всадников.
Лукас остановил коня на краю поросшего травой утеса и, прищурившись от сильно бившего в глаза солнца, взглянул на небольшую бухту, раскинувшуюся внизу под обрывом. Искрящиеся волны лениво накатывали на песок.
Джесмонд Корбетт остановилась на своей вороной кобыле за спиной Лукаса.
– Красиво, правда? – спросила она, глядя на простиравшиеся перед ними морские просторы.
Одной рукой она придерживала свой цилиндр, который носила вместе с амазонкой. От мужского он отличался тем, что имел сзади вуаль, развевавшуюся на ветру за спиной всадницы. Ее новое платье для верховой езды, сшитое из черной шерсти, с широкими манжетами и двумя рядами медных пуговиц, походило на военный мундир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108