Фотография Кена уже покоилась в ее сумке, воспоминания — в сердце, вместе с памятью о муже.Наконец, покончив с делами, они в последний раз обошли две крохотные комнаты, в которых прожили два года.Соломенные матрасы были убраны, железные кровати стояли с голыми сетками, татами, которые сплела Хироко, исчезли, кухонная утварь была роздана или выброшена. Чемодан и сумки стояли на крыльце, комнаты были пусты.— Забавно, — проговорила Салли, глядя на мать. — Никогда бы не подумала, что мне будет так грустно уезжать отсюда.— Покидать дом всегда трудно… некоторое время здесь был наш дом… — Для Рэйко это время было очень долгим, как и для остальных. Хироко плача попрощалась с сестрами из лазарета, особенно с Сандрой. Здесь родился ее ребенок, и, несмотря на страдания, Хироко было о чем вспомнить.Здесь у нее появились друзья, они шутили, играли, смеялись за колючей проволокой, под постоянным надзором охранников.— Ну, вы готовы? — негромко спросил Тадаси. Он уже попрощался с матерью — та уехала в Огайо еще вчера. Это было печальное прощание, но Тадаси знал, что матери хочется пожить у сестры.В лагере бывшие пленники получили бесплатные билеты на поезд до Сакраменто и пятьдесят долларов на семью на расходы. После того они были предоставлены самим себе.Тадаси и Танака собирались сесть на поезд, а Хироко отправлялась автобусом до Сан-Франциско. Рэйко беспокоилась, глядя, как она уезжает совсем одна, но Хироко уверяла ее, что все будет в порядке. У нее не было ни единого знакомого в Сан-Франциско, но она твердо пообещала: если не сможет найти работу, то сядет на поезд, идущий в Нью-Джерси прежде, чем у нее кончатся деньги. Ей оставили телефонный номер и адрес родственников Рэйко.Они подхватили сумки, а Тадаси и Салли вдвоем несли чемодан. Рэйко подозревала, что никогда не решится его открыть, но все-таки взяла с собой — в нем лежали маленькие, неуклюжие самодельные вещицы с озера Тьюл.Автобус ждал у ворот, рядом уже собралась толпа. Как всегда, неподалеку стояли солдаты, но больше для поддержания порядка. Теперь они походили скорее на полицейских, чем на охранников. Солдаты помогли Хироко внести сумку в автобус, пожали бывшим пленникам руки и пожелали им удачи. Странно, никто не держал друг на друга зла. Все, что ни случилось между ними — хорошее или плохое, было кончено. Наступил январь 1945 года, и вскоре Тьюл, Манзанар и другие лагеря остались лишь в воспоминаниях бывших заключенных.Когда автобус тронулся с места, Хироко прильнула к окну, стараясь сохранить в воспоминаниях бараки, пыль, холод', знакомые лица, детей, которых она выходила, тех, которые умерли, тех, кто уже успел уехать, — все это должно было навсегда врезаться ей в память.Тойо сидел у нее на коленях, теребя прядь материнских волос. Прижав к себе, Хироко поцеловала его. Когда-нибудь ей предстоит рассказать сыну, в каком месте он родился, но он никогда не поймет мать, никогда не увидит лагерь своими глазами. Оглядывая остальных пассажиров автобуса, Хироко заметила на их лицах такую же боль и любовь, муки расставания с местом, где они пробыли так долго. Откуда-то сзади послышался негромкий голос: «Теперь мы свободны». Автобус вывернул на шоссе и направился к Сакраменто. Глава 17 Для Хироко расставание с Тадаси и родными на станции было самым тяжелым в жизни. Все горько плакали; чувства, которые они сдерживали при отъезде из лагеря, теперь выплеснулись наружу. Даже Тадаси плакал, прощаясь с всхлипывавшей Хироко, и, когда поезд тронулся, Хироко и Тойо замахали руками.Хироко целовалась с родными на платформе, и они едва успели вскочить в поезд. После их отъезда Хироко ощутила внутри тянущую пустоту — такого еще никогда не было. Как потерянная, она добрела до автовокзала, неся на руках Тойо и сумку. Ее провожали взглядами, но никого не удивлял вид японки, устало бредущей куда-то, никто не кричал вслед «Япошка!», не отпускал грубые шуточки, однако война еще не закончилась. Хироко удивлялась — неужели все забыли о том, как прежде относились к японцам, или просто потеряли к ним интерес?Было уже пять часов дня, и Хироко купила сандвич для себя и сына. В половине шестого, точно по расписанию, автобус выехал со станции, направляясь в Сан-Франциско.Поездка прошла без приключений, Тойо почти всю дорогу проспал, а у залива Хироко во все глаза смотрела на мост, удивляясь его красоте. Он казался бриллиантовым ожерельем на поверхности воды. Кругом все выглядело чистым и идеальным: ни Следа колючей проволоки, ни автоматов, ни тесных домишек; никто не спешил домой, обернувшись под одеждой газетами, чтобы не промерзнуть, никто не спал на колючих соломенных матрасах. Хироко даже не представляла себе, что значит спать в настоящей постели или на удобном футоне. Она улыбнулась, осознав, что за три с половиной года с тех пор, как покинула Киото, она стала настоящей американкой. Правда, это превращение далось ей с трудом.Ночь она провела в маленькой гостинице, думая о родственниках, уехавших на поезде. Для них переезд был большим событием. Вспоминая о Тадаси и Салли, Хироко улыбалась. Она уже скучала по ним, но считала, что приняла правильное решение.На следующее утро, позавтракав вместе с Тойо, она направилась к телефонной будке. Держа за руку малыша, она долго листала справочник и задрожала, увидев знакомое имя.Может, напрасно она это задумала, может, стоит обратиться в агентство… Но несмотря на все сомнения, что-то подсказывало Хироко, что она поступает правильно.Хироко набрала номер, и на другом конце линии тотчас подняли трубку. Она не стала называться по имени, просто представилась «подругой из колледжа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103