Юдзи болтал с сестрой по-английски — он знал этот язык на редкость хорошо, лучше, чем Хироко. От природы он был одарен способностью к языкам, как и к музыке и спорту, и, несмотря на смешливость, учился превосходно. Хироко же была более медлительной и серьезной. Друзей у нее было немного, а новые идеи она воспринимала далеко не сразу. Она отличалась тщательным подходом ко всему, что бы ни делала, подолгу размышляла, но аккуратно выполняла все, за что ни бралась. Хироко училась играть на пианино и скрипке и подолгу упражнялась. Гораздо меньше внимания она уделяла английскому, и хотя говорила бегло, но испытывала при этом неловкость, в отличие от Юдзи.— В Калифорнии ты научишься современным танцам. Ее брат гордился своими знаниями американской культуры.Он знал наперечет всех выдающихся игроков в бейсбол, с удовольствием учился американскому жаргону. Он не мог дождаться отъезда в Стэнфорд. — И когда я туда приеду, тебе придется меня учить, — поддразнивал он таким заразительным тоном, что Хироко не сдержала улыбку. Каким наивным ей казался брат! Но они были добрыми друзьями, разница в возрасте между ними была меньше года, и Хироко не могла себе представить, как будет жить без Юдзи. Она знала, что у дяди Такео есть сын, почти ровесник Юдзи, — шестнадцатилетний Кендзи. Еще у дяди две дочери помладше. Но Хироко понимала, что никто не, сможет занять место Юдзи в ее сердце, и когда они достигли пристани, ее ноги дрожали, а грудь сжималась от тоски.Они легко нашли причал Нью-йоркской линии, где стоял океанский лайнер «Нагоя-мару». Пассажиры и провожающие поднимались на борт, расходясь по каютам. Пока семья разыскивала каюту Хироко, ей пришлось пробираться по коридорам, заполненным беспечно болтающими и смеющимися людьми. Каюта Хироко помещалась на палубе второго класса, и родители обрадовались, увидев, что дочери предстоит совершить путешествие в обществе пожилой женщины. Эта американка провела в Японии целый год, изучая старинное искусство, а теперь возвращалась в Чикаго. Она тут же завязала с семейством Масао дружескую беседу, а затем отправилась на палубу попрощаться с друзьями и оставила Хироко наедине с родителями Американка предчувствовала, что прощание для ее спутницы будет нелегким. Хироко побледнела, и отец понимал, что она готова разрыдаться.— Мужайся, детка, — мягко произнес он, пока Юдзи вносил чемодан Хироко, а мать говорила, куда его поставить. — Не унывай. Тебе придется побыть одной совсем недолго, а в Америке тебя встретят родственники. — Масао намеренно выбрал корабль, который прибывал прямо в Сан-Франциско. Предстояло длительное плавание, но родители считали, что гораздо опаснее для их дочери будет делать пересадку в Гонолулу. Хироко не хотелось сходить на берег в незнакомом месте, она опасалась даже оказаться одна на корабле. Прежде она никуда не уезжала, не покидала дом, а теперь должна была отправиться в совершенно незнакомую страну. — Вскоре ты вернешься домой, — ласково напомнил отец, пока Хироко оглядывала тесную каюту, испытывая приступ клаустрофобии. — Год пролетит так быстро, что ты и не заметишь.— Да, отец, — ответила Хироко, поклонившись отцу и безмолвно умоляя оставить ее дома. Она согласилась выполнить его желание лишь из уважения и сейчас была готова пожертвовать чем угодно, только бы не уплывать в Калифорнию. Как и мать, Хироко не понимала, зачем ей нужно образование и в чем преимущества учебы за границей. Она соглашалась, что повидать мир совсем не плохо, но не знала почему. Ей казалось, что гораздо лучше остаться дома, рядом со знакомыми людьми, в привычных местах. В сущности, она так и не стала современной девушкой, как мечтал Масао. Но Масао не сомневался, что эта поездка многое изменит.Прозвучал гудок, и по кораблю разнеслось объявление об отплытии прежде, чем Хироко успела освоиться. Масао считал, что это даже к лучшему. Глядя на дочь, он понимал: стоит им пробыть вместе еще несколько минут, и он не сможет оставить ее — бледную, с трясущимися руками. Она протянула матери цветок из небольшого букета, подарка пассажирам. Мать взяла цветок также дрожащими руками и обняла дочь. Они не произнесли ни слова, и, когда вновь послышался гудок, Масао мягко взял жену за плечо.Пришло время проститься и уйти.Хироко молча последовала за ними на палубу. Она была одета в ярко-синее кимоно, подарок матери. Масао настоял, чтобы она взяла с собой и западную одежду, уверенный, что в колледже она не помешает. Прежде Хироко никогда не носила западную одежду. Как и мать, она предпочитала кимоно, но сложила в чемодан непривычные предметы — потому что так хотел отец.Семья остановилась на палубе, вдыхая теплый соленый ветер. День выдался чудесным, большинство пассажиров веселились, играла музыка, в воздух взлетали воздушные шары.Но Хироко была растерянна и несчастна.— Будь хорошей девочкой, — серьезно напутствовала ее Хидеми, — помогай своим родственникам чем можешь. — Наставляя дочь, Хидеми едва сдерживала слезы — мысль о разлуке казалась ей невыносимо мучительной. — Пиши нам почаще… — Ей хотелось сказать, чтобы дочь не забывала их, не влюблялась на чужбине, не осталась в Сан-Франциско, но она только смотрела на Хироко, вспоминая счастливые дни, когда ее маленькая девочка жила дома, в Киото. Хироко не спускала с матери наполненных слезами глаз.— Береги себя, сестренка, — произнес по-английски Юдзи, и Хироко улыбнулась сквозь слезы. — Передавай привет Кларку Гейблу.— Не заводи себе слишком много подружек, — поддразнила его Хироко по-японски, обняла брата и повернулась к отцу. Почему-то расстаться с ним оказалось труднее всего — Хироко знала, как много надежд возлагал на нее Масао, как желал для нее этой поездки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103