Это оказалось задачей многотрудной.Хробак вообще не отвечал на вопросы – он будто онемел.Басалыго несла околесицу, рассказывала скабрезные анекдоты, хихикала и строила следователю глазки.А Семка хитрил: то заикался так, что разобрать его слова было почти невозможно, то ругался нехорошими словами, вспоминая всех святых.Но улики были чересчур серьезными, и задержанным все же пришлось в конце концов дать правдивые показания.Как и предполагали Дубравин с Белейко, тихий и незаметный, но пронырливый, как вьюн, Иона Хробак действительно был долгие годы наводчиком Чугунова.При этом и ему немало перепадало от щедрот удачливого Семки, в конце допроса опять посетовавшего на свою судьбу: надо же, денежки Ионы были и впрямь под боком…Квартиру Ольховской Чугунов обворовал тоже по указке Ионы Лукича.Из-за нее у них вышел большой скандал.Семка едва не избил Хробака за то, что на этот раз он дал маху – разжиться там было практически нечем, за исключением побрякушек из ларца.А Хробак так и не поверил Заике, что у известной, всеми уважаемой актрисы не оказалось ничего стоящего.На перстень с “Магистром” они вообще не обратили особого внимания, даже намеревались выбросить камень, посчитав за простую стекляшку. Им в голову не могло прийти, что это бриллиант таких размеров.А оправу они хотели продать, как серебряный лом, не зная, что это белое золото.Узнав об их намерениях, Дубравин только переглянулся с Белейко. И оба облегченно вздохнули…Верным оказалось и умозаключение Дубравина, что поход Басалыго в скупку явился неожиданностью для осторожного Семки и был проделан втайне от него.Прижимистой Алине надоело обхаживать за свой счет такого ненадежного хахаля, как она выразилась, который того и гляди сбежит, оставив ее при своих интересах.Паспорт у Моторной она позаимствовала втихомолку, когда приносила ей очередную дефицитную обновку. А операцию с подменой фотографии проделал все тот же Иона Лукич.Но когда зашел разговор о Новосад, Семка вначале удивился, затем стал бить себя в грудь и божиться, что впервые о ней слышит.А потом, и вовсе разозлившись от обиды на настойчивого следователя, вообще отказался отвечать на вопросы.По здравому рассуждению, Семка и впрямь вряд ли мог ее знать, с невольным огорчением подумал майор Дубравин. А это означало то, что версия об убийстве актрисы Чугуновым оказалась несостоятельной…На следующий день Дубравин вызвал всех, у кого воровал Чугунов, для опознания найденных при обыске ценностей.Среди владельцев похищенного была и Ольховская, а также Крутских, – его майор пригласил в качестве эксперта по “Магистру”.Уникальный камень вполне заслуживал такого уважительного отношения…Ольховская, не колеблясь, сразу указала на свои вещи.А Модест Савватиевич при виде драгоценного камня первым делом горячо пожал руки оперативникам.– Молодые люди, вы совершили благородное дело! История вас не забудет… Да-с…Затем старый ювелир благоговейно взял двумя пальцами перстень и, прищелкивая языком от восхищения, поднес его ближе к свету.– Великолепно, велико…Модест Савватиевич вдруг запнулся.Дубравин в недоумении увидел, как Крутских зашарил по карманам, не сводя глаз с перстня.Затем он стремительно обернулся, протянул в их сторону свободную руку, и, нетерпеливо сжимая-разжимая пальцы, потребовал:– Лупу! Ну что же вы стоите! Быстрее!Модест Савватиевич, схватив сильную лупу в медной оправе, гордость Дубравина (он отыскал ее в антикварном магазине), и уставился на камень.Крутских долго поворачивал перстень и так, и эдак. При этом его добродушное лицо грозно хмурилось.Наконец Модест Савватиевич подошел к столу, сел, бережно положил лупу и сказал изменившимся голосом:– Нехорошо, молодые люди… Нехорошо… Да-с…– Что значит – нехорошо? – спросил Дубравин.Он был не на шутку встревожен выражением лица старого ювелира.– Обманывать нехорошо, – с осуждением сказал Крутских. – Что вы мне подсунули? Или вы думаете, что меня, опытного ювелира, можно провести, как мальчишку?– О чем вы говорите, Модест Савватиевич!?– Это же не “Магистр”! А то вы не знали…Крутских окинул с ног до головы уничижающим взглядом стоящего ближе всех Дубравина.– Как – не “Магистр”?! – в один голос воскликнули Дубравин и Белейко.– Очень просто. Не “Магистр”. Да-с…– Послушайте… – подступил к нему совершенно сбитый с толку Дубравин. – Вы ведь сами недавно определили, что это “Магистр”, уникальный бриллиант. Наконец, перстень по описанию – и вашему, кстати, – тот самый…– Вы что, и впрямь ничего не знаете? – недоверчиво спросил Крутских.– Чего не знаем?– Ну да, тогда понятно… Прошу меня извинить… Да-с…Крутских повертел перстень в руках и небрежно бросил на стол.– Это подделка. Красивая, чистая, выполненная талантливым мастером, но подделка. Страз.– Но, Модест Савватиевич, ответьте: это тот перстень, который вам приносила Ариадна Эрнестовна, или нет?– Нет. Все выполнено искусно и настолько точно, что я диву даюсь. Схожесть поразительная. И все же – страз. А где подлинник?Дубравин вопросительно посмотрел на побледневшую Ольховскую, которая не отрывала испуганных глаз от перстня.Актриса заметила его взгляд. Сложив лодочкой руки на груди, она жалобно сказала:– Честное слово! Честное слово… я об этом не имею ни малейшего понятия.– Если бы я знал, где этот подлинник…Нечеловеческая усталость вдруг охватила Дубравина, и он тяжело опустился на стул.– Страз… Блин! – выругался он сквозь зубы. – Не было печали…– Я догадываюсь, чья это работа…Модест Савватиевич снова принялся рассматривать подделку через лупу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44