И не далее как нынешней ночью.
Гостеприимный свет, пробивающийся из окон, становился все ярче, уже раскрылась входная дверь, и на пороге появился верный и вездесущий Биссет. Кейто соскочил с коня, передал поводья Джайлсу, снял с седла Фиби.
— Тебе нельзя задерживаться в деревне дотемна, — проговорил он, входя с ней в холл. — Надо брать с собой сопровождающих.
— Я не думала, что так задержусь, — стала оправдываться она. — Но все повернулось таким образом… Мне очень нужно с вами обсудить кое-что.
Он слегка нахмурился, тряхнул головой.
— Тогда пойдем сразу.
Войдя вместе с ней в кабинет, Кейто прикрыл дверь и, еще не сев в кресло, спросил:
— Итак, что случилось?
— Я пошла повидать одну женщину… подругу… — Совсем не желая этого, она вдруг добавила: — Пришлось помочь ей вырвать зуб.
Кейто не успел даже пригубить вино. Он с подчеркнутым изумлением переспросил:
— Вырвать зуб? О чем ты говоришь, милая?
— Она мучилась ужасной зубной болью. Ну я и вырвала. Ведь это так понятно, милорд.
— Непонятно другое, — снова с нажимом произнес Кейто. — Почему леди Гренвилл бродит зимой в темноте по деревне и выполняет работу любого брадобрея! Кто эта таинственная подруга? Я могу узнать?
— Я испугалась, — не отвечая прямо на вопрос, продолжала Фиби, — что наш викарий заклеймил в своей проповеди Мег, и решила проверить свое предположение. Ну и отправилась к ней, чтобы выяснить, все ли у нее в порядке, и предупредить. А потом попыталась узнать, что говорят про нее в деревне, и зашла еще в два места. В «Медведе» Бен сказал, что ходят слухи, будто бы послали за следователем в Бамбери. — Она подняла встревоженный взгляд, посмотрела прямо в глаза Кейто. — Мы обязаны помочь ей, сэр!
— Хочешь сказать, что ее уже обвиняют в ведьмовстве? Назвали колдуньей?
— Но она никакая не колдунья, милорд! — отчаянно выкрикнула Фиби. — Однако слухи вовсю ползут по деревне, и некоторые открыто проклинают ее. Разве не то же самое сделал сегодня викарий? Я предложила ей убежище в этом доме, но она упрямая и гордая и отказалась.
— Ты предложила мой кров женщине, которую подозревают в колдовстве?! Фиби, я не знаю, что и сказать.
Итак, Оливия была права.
— Но отчего вам этого не сделать, сэр? Вы же мировой судья. Кому, как не вам, быть на страже закона?
— Именно по этой причине я не имею права оказывать личную поддержку тому, кого обвиняет общество. Как ты не понимаешь? Я должен быть беспристрастным и непредвзятым судьей.
— Но ее обвиняют несправедливо!
— Если обвинение предъявлено, подозреваемому надлежит предстать перед судьями. Его оправдают, если обвинение окажется ложным.
— Как вы можете так спокойно говорить об этом, сэр? Ведь вы прекрасно знаете, что справедливость торжествует не всегда. И сами сказали сегодня утром, что викарий намеренно возбуждает толпу.
Он действительно так говорил. Напоминание об этом не принесло ему удовольствия, но несколько смягчило тон, каким он собирался ответить ей.
— Твое великодушие, Фиби, — сказал он, — делает тебе честь, но оно, увы, не в силах ничего изменить. Уверяю тебя, вызов следователя отнюдь не противоречит закону, а, наоборот, свидетельствует о его соблюдении. Так что теперь остается только позволить делу принять нужный оборот.
— Но я не могу оставить несчастную женщину и своего друга без поддержки, сэр! Не могу!
Кейто раздраженно взглянул на нее:
— А тебе как моей жене вообще не пристало вмешиваться в ход следствия. Тем более на стороне женщины с довольно сомнительной репутацией.
— Сомнительной? — Фиби чуть не подпрыгнула на стуле. — Мег — лекарь, целительница. Да кто угодно, только не колдунья! Скольким людям она помогла! И не ее вина, если кто-то умер или у кого-то пала корова. Она не могла никого сглазить!
— Сглазить? Считают, будто у нее дурной глаз?
— Да, и еще обвиняют в том, что она якобы бродит голая по полям при луне. И произносит проклятия над младенцами.
Кейто опорожнил свой бокал.
— Я не хочу слушать эту чепуху, Фиби. У меня есть дела поважнее. И тебе советую держаться от всего этого подальше!
Фиби поднялась со своего места.
— Прошу меня простить, сэр, — еле выговорила она. — Мне нужно переодеться к обеду.
Оказавшись в коридоре, она остановилась. Лицо у нее было нахмурено, глаза сверкали, кулаки сжаты.
Нет, с этим человеком невозможно ни о чем говорить! Ни о чем серьезном… важном… Конечно — кто отрицает? — у него немало достоинств, но его упрямство… И самомнение. Огромное самомнение! С такими людьми бесполезно спорить, тщетно их в чем-либо убеждать. Значит, один только выход: действовать самой, на собственный страх и риск!
— Упорный… несговорчивый… — пробормотала она, видимо, вслух, потому что сзади послышался мужской голос:
— Да, конечно. О ком вы говорите, если не секрет? — В коридоре показался Брайан Морс. — Что-то не так, леди Гренвилл? — участливо спросил он.
— А, ничего. Зовите меня просто Фиби, пожалуйста. Почти все зовут меня так. К другому я пока не привыкла.
Ей было приятно сейчас любое участие.
— Хорошо, Фиби, — кивнул Брайан. — Простите мое вмешательство и мою догадку, но мне-то очень хорошо известно еще с детства, как трудно противостоять в чем-либо лорду Гренвиллу. Никакие возражения, насколько помню, на него не действовали, ничто не могло его поколебать. Фиби взглянула на собеседника.
— Но в общем он часто бывает прав, — сказала она.
— В общем да. Однако в частности…
Он не договорил, это сделала за него Фиби.
— В частности не всегда. Не всегда, — повторила она и заторопилась по коридору. — Я пойду
переодеться, извините меня.
Но Брайан тотчас поспешил за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90