Я был круглым дураком, если позволил прошлому, все равно, твоему или моему, встать на пути нашего будущего. Единственное, о чем хотел бы тебя просить – будь честной в наших с тобой отношениях.
Кейт обняла Себастьяна за шею и прижалась к нему.
– Я сделаю все, что в моих силах, обещаю. Ты знаешь, вчера в церкви я вдруг ощутила, как сильно люблю тебя, действительно люблю. Я думала, ты предатель и не рассчитывала когда-либо увидеть тебя вновь, и это было так больно, но теперь не имеет значения, я так виновата перед тобой и мне нет прощения. Но твердо могу сказать: я никогда не буду такой, как раньше. Благодаря тебе я изменилась, Себастьян, и, несмотря на мое предубеждение к твоим политическим взглядам, я даже не пыталась бороться с моими чувствами, понимаешь.
– Слишком хорошо, можешь мне поверить, и считай это своей собственной, особой разновидностью храбрости. А теперь спи, моя любовь, и ни о чем не беспокойся. Все остальное мы обсудим утром.
Он всем телом прижался к ней, и когда ее дыхание стало ровным и она сладко уснула, сам сомкнул веки в полном изнеможении.
13
На следующее утро Кейт проснулась в колыбели рук Себастьяна. Она сонно улыбнулась, вдыхая аромат его спящего тела. Чистый, целомудренный. Себастьян. Прижимаясь носом к твердой линии его подбородка, она потянулась поцеловать его уголок рта теплыми губами.
Его глаза приоткрылись, увидев ее, Себастьян улыбнулся.
– Кейт, – промурлыкал он, обнимая ее за талию, затем стал серьезным, обретя ясность сознания. – Кейт, любовь моя.
Он заключил ее в крепкие объятия, прижимаясь к ней всем телом.
– Ты знаешь, когда я начал любить тебя? – он откинул волосы с ее лица.
– Нет. И когда же?
– В тот самый первый день, когда тебя перестало тошнить и ты ухмыльнулась, как идиотка.
– Ты дьявол, Себастьян! Какие гадкие вещи ты говоришь!
– Тем не менее, это так, и однажды тебе придется объяснить, что значили эти слова: «Аполлон, ягненок». Я несколько дней после этого ходил озадаченный.
– О, это ничего не значило, и это трудно объяснить.
– Кейт, любовь моя, ты покраснела, – тихо засмеялся он. – Как бы там ни было; но когда ты покинула Ямайку, я был очень огорчен, что мы встретились именно при таких обстоятельствах. Я имею в виду, в частности, свидание с этим ублюдком.
– Правда? Вот почему ты так упорствовал, после того, как я была с тобой груба у Кристи.
– Моя дорогая, когда ты вошла в дверь, я не мог поверить, что это – судьба. На самом деле я укрепился в мысли, что необходимо сохранить конспирацию. Вообще-то, я был на полпути к любви, и препятствий как таковых не существовало. Я чувствовал, что ты свободна. На ужине у Джеффри все было кончено, мая судьба решена.
– Ты говорил тогда об этом. Но я боялась, что не готова к такому повороту событий.
– Думаю, ты была готова несколько больше, чем предполагала. Разве не давала ты мне повода надеяться?
– И потом, ты смущал меня... Себастьян, для чего ты увез меня на уик-энд в Витворт? – Кейт смотрела на него с любопытством.
– Догадайся.
– Вероятно, чтобы соблазнить меня, – сказала она с усмешкой.
– Бог мой, нет! Я мог бы это проделать в любом месте.
– Ах ты, ничтожество!
– Но ведь ты и без того заставила меня ждать достаточно долго, – сказал он, перекатываясь на ее сторону.
– А как долго ты был готов ждать? – спросила она, вспоминая ливень со шквалом и его внимательные глаза, ожидавшие ее реакции.
– Честно говоря, не знаю, но в тот вечер, когда к нам подкатили Петер с лордом Гумбертом, я начал сомневаться в безошибочности твоего инстинкта. Я решил, что пора брать инициативу в свои руки и немного проучить тебя, И еще я решил, что пора представить тебя моей семье.
– Ты думаешь, они поняли?
– Боже мой! Конечно, да. Они не дураки. Последней, кого я приводил в дом, была Анна – и сколько же лет назад это было!
– Себастьян, ты мог бы им рассказать про это.
– Кейт, дорогая, в любом случае они в курсе, поверь мне. И они, и даже Элизабет. Единственный тяпа-растяпа, кто ничего не заметил, это была ты.
– Элизабет? Неужели?
– У нее отличное женское чутье, у этой женщины. Она пожелала узнать о моих намерениях в первый же визит, прямо за чаем.
– Не может быть! Ты ей сказал? Себастьян поглядел на нее с крайним удивлением.
– А кто же еще, по-твоему, должен был это сделать? Я сказал: «Мисс Форрест, я собираюсь соблазнить Кейт, хотя не думаю, мисс Форрест, что она об этом уже знает». И та сказала – цитирую: «Какая замечательная идея! Как здорово, что она пришла вам в голову. Я очень довольна».
Кейт смеялась, пока не обессилела.
– Ты действительно ужасный тип, Себастьян.
– Знаю, знаю. Но ты подумай только, какие восхитительные истории мы сможем передать нашим внукам. «Томми, мальчик мой, я тебе еще ни разу не рассказывал о том времени, которое я так замечательно провел на сеновале вдвоем с твоей бабушкой?»
– С тебя станется. А давно ли речь зашла о внуках?
– Глупышка! Конечно, формально, нам нужно сперва произвести детей, но я не вижу к этому никаких препятствий.
– Бездушное чудовище! Никто никогда не говорил обо мне как о племенной лошади.
– Сердечко мое, я говорю не об оздоровлении породы, а всего лишь о паре-тройке внуков, которых я буду нянчить на своих коленях после того, как впаду в старческий маразм. Речь зашла о маразме, и я сразу вспомнил об одном дельце, с которым мне надо покончить – на этом очень настаивает отец.
– Дело? Сейчас? Себастьян, у тебя что-то не в порядке с чувством времени.
– С моим чувством времени ничего страшного не случилось, и это серьезное дело. Кроме того, я дал слово Элизабет, – его лицо стало серьезным.
– Какое слово, Себастьян?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101