– Не могу представить, каким образом часы, принадлежащие давно умершему нацисту, замешаны во всем этом.
– Себастьян сказал, что смерть нациста окружали какие-то драматические обстоятельства, а часы исчезли. Мы знаем, почему, а он нет. Он страшно разозлился, когда я отказалась рассказать что-либо. Он даже не пытался удерживать меня, когда я ушла.
– Кейт! Это слишком ужасно! Думаю, надо оставить все как есть. Вряд ли можно докопаться до истины. – Лицо Стефании было таким же бледным, как и лицо Кейт.
– Но я не могу оставить все как есть, после того, что узнала. Я должна была догадаться, ведь еще на Ямайке Себастьян говорил о гнили, лежащей под старой Англией, и о том, что существуют гораздо более важные вещи, что-то в этом роде. В тот момент я не поняла, о чем речь, но считала, что он рыбак, и не придала значения его словам. А потом поверила объяснению, как он попал на Ямайку. Он врал мне все время, использовал меня, черт его возьми.
– Ничего удивительного в том, что он показался мне хамелеоном.
– Точно. Он знал, как одурачить меня. Все эти разговоры о любви.
– Какие разговоры? Ты о них не упоминала.
– О, ничего, забудь, – ее глаза опять налились слезами. – Что мне делать с Дэвидом? Если Себастьян следит за ним, надо предупредить!
– Нет, Кейт, не стоит ввязываться, это слишком опасно! Послушай, ты ведь действительно ничего не знаешь! Умоляю, не вмешивайся!
– Нет, Стефи, не могу.
– По крайней мере, подожди, пока не вернешься из Франции, ладно? Ты вряд ли что-то изменишь, а если позвонишь Дэвиду в таком состоянии, он решит, что ты сошла с ума. В любом случае, следует остыть и все хорошенько обдумать, прежде чем будоражить госдепартамент.
– Да. Я должна кое-что выяснить, или, по крайней мере, проверить факты. Но я должна докопаться до правды, чего бы это ни стоило. Не хочу, чтобы эта нацистская вещица висела надо мной до конца дней. Я поеду в Сен-Мутон и постараюсь разведать, что же произошло. Правда должна быть заключена в фотографии.
– Хорошо, раз ты так упряма, я поеду с тобой. Возьму отпуск и приеду в Сен-Мутон через две недели.
– Стефи, правда? Ты ангел. Извини, что накричала на тебя.
– Иногда ты бываешь такой идиоткой, Кейт.
– Не думай, что я этого не знаю.
Себастьян долго не мог пошевелиться после ухода Кейт. Он смотрел в окно невидящими глазами, стараясь усмирить гнев и уловить смысл сумбурной речи Кейт. Ночью, после тревожных раздумий, он наконец задремал. Образы мелькали в его мозгу, обрывки слов, Кейт целилась в него из ружья и нажимала на курок, он превратился в Тони и упал. Затем он видел самого себя, раненного, истекающего кровью на холодных улицах Берлина.
Он проснулся в холодном поту, свет раннего утра струился в окно, возвращая к мрачной действительности. Он медленно оделся, стараясь найти какой-либо выход.
– О Боже, Кейт, почему? – прошептал он. Потом пошел к телефону и набрал номер.
– Доброе утро, Данн. Что у вас нового?
– Тщательно проверьте Кейт Соамс. Она может входить в Группу. – Он положил трубку и провел дрожащей рукой по волосам, глаза его наполнились слезами.
Кейт провела ночь в Париже, затем наняла «пежо-505», поехала вдоль долины Луары. Оттуда медленно спустилась в Бордо. В течение недель ее ублажали владельцы виноградников, заинтересованные в том, чтобы вести бизнес с Ростерманом и Маршем. Кейт останавливалась в разных замках, завязала много выгодных знакомств и, казалось, должна была быть довольна собой. Но она занималась делами как во сне, машинально вела переговоры по телефону с Лондоном и Нью-Йорком, а иногда обращалась за советом к Джеймсу и очаровывала гостей хорошими манерами и безупречным французским. Ей приходилось быть начеку, так как французы были опытными бизнесменами, а она – молодой, женственной и наивной. Она не могла дождаться поездки в Сен-Мутон, чтобы побыть наедине с собой. Ее выматывало то, что приходилось постоянно гнать мысли о Себастьяне. Самое ужасное, что, хотя она прилагала к этому все усилия, он возникал в ее мыслях в самые неожиданные моменты. Если она слышала какую-нибудь глупость, внезапно начинала думать, что Себастьян в такой ситуации хранил бы молчание, но смех притаился бы в его глазах. Или ее вдруг ранило неожиданное воспоминание о выражении его глаз в ту ночь любви. Ее тело предательски вспоминало прикосновение, не давая забыться беспокойным сном. Сон не приносил облегчения, наоборот, там Себастьян мог делать все, что хотел. Ей снилось одно и то же: сначала он любил ее, так нежно и страстно, а потом сон смещался, и Себастьян гнался за ней, бросая вслед ужасные слова, которые она не могла расслышать, и она в оцепенения оглядывалась назад, но Себастьяна уже не было, на нее смотрела отвратительная рыбья голова с огромным ртом, преследуя ее по улицам Сен-Мутона. Она просыпалась в холодном поту от ужаса. Что бы она ни обнаружила в маленьком Сен-Мутоне, не имеет значения, ничто не могло быть столь же отвратительным, как этот сон.
– Стефания, слава богу, ты, наконец, здесь! Я уже начала думать, что мы никогда не начнем это путешествие, – Кейт подхватила ее чемодан и повела через вестибюль аэровокзала к ожидавшему их «пежо».
– Ты выглядишь усталой, Кейт. С тобой все в порядке? – Стефания озабоченно посмотрела на нее, ей не понравилась ее бледность и темные круги под глазами.
– Я в порядке. Это были изнурительные недели, я плохо спала. Но мне уже лучше, оттого, что вижу твое лицо.
– Ты уверена, что хочешь все это продолжать? – спросила Стефи.
– Совершенно уверена, а сейчас давай поразмыслим, по какой дороге лучше добраться до Сен-Мутона, вот карта. Эти французские дороги ужасают меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101