– Как чудесно! Как ты думаешь, от кого они? От Дэвида7 Должно быть, есть записка.
– Надеюсь, не от него. Но больше нет никого, кто мог бы... Вот и записка, – она разорвала конверт. – О, я не верю! – девушка разразилась смехом.
– Что, Кейт? Это Дэвид?
– Нет! – она кончила читать, плечи тряслись от смеха. – Ты не поверишь, они от одного человека, которого зовут Себастьяном Данном. Ну и дела!
– Кто он? – Стефания наморщила лоб, стараясь припомнить, упоминала ли когда-нибудь Кейт это имя.
– Он, дорогая Стефи, эксперт аукциона Кристи, который сегодня видел мои часы, – Кейт усмехнулась, закинув приманку.
– Должно быть, они ему очень понравились! Иначе зачем посылать тебе розы, смотри, тут их целые две дюжины!
– Прочти, – Кейт протянула письмо, ее улыбка стала еще шире.
Стефания тщательно изучила письмо. Буквы были четкие, почерк прямой и твердый.
Дорогая Кейт!
Этим цветам придется заменить обед и послужить неки м извинением до той поры , пока В аше любопытство не преодолеет упрямство.
Поверьте , я был не менее Вас удивлен нашей встречей , правда , в моем случае удивление было п риятным. Глубоко сожалею о том , что вне за п ное изменение моих обстоятельств так опечалило Вас. Но , может быть , если я пообещаю носить голубые джинсы и вернуться на ту посудину , Вы будете более благосклонны и согласитесь со мной пообедать ? Я ведь и правда не съем Вас , а Вы вряд ли сможете сердиться на меня вечно , или сможете?
Как всегда ,
С.
– Я не понимаю. Ты, очевидно, встречалась с ним раньше.
– Пропахшая рыбьим жиром посудина ничего тебе не напоминает?
– Рыбьим жиром? – Стефи потерла лоб с отсутствующим взглядом. – Как печень трески? Лодка? – она посмотрела на письмо, потом на Кейт, еще не веря, а в ее сознании забрезжило нечто. – Ну, конечно, не Саймон? О, Кейт! Но я не понимаю! – ошарашенная, она села на пол, и Кейт последовала ее примеру.
– И я ничего не понимаю, Стефи, но, клянусь, я вошла сегодня в офис и увидела Саймона Дристолла, собственной персоной. Только имя его было Себастьян Данн, и он выглядел так, как будто родился лордом. Чисто выбрит...
– Чисто выбрит? – Стефания смотрела с еще большим недоверием.
– Более того, волосы подстрижены, зачесаны назад, а одет он в костюм прекрасного покроя, – Кейт следила за реакцией Стефи.
– Не могу представить себе твоего Саймона в костюме. О, Кейт, это слишком здорово, чтобы быть правдой!
– Но это именно так! Я чуть не умерла от шока. А он был таким спокойным, боюсь, что мне не удалось сохранить такое же спокойствие.
– Это не удивительно.
– Ну, конечно, я разозлилась, и это вполне объяснимо. Он подшутил надо мной, Стефи, а я рассказывала ему о себе, приняв за совершенно другого. То есть, он целовал меня, пользуясь чужим именем!
– Не могу понять, при чем здесь имя. Насколько я помню, ты описывала этот поцелуй как нечто восхитительное, – улыбнулась Стефания.
– Правда?
– Да, и я не могу понять, почему ты не приняла приглашение пообедать. Ведь я вижу, он тебе очень нравится!
– Вовсе нет! – страстно возразила Кейт.
– Конечно, нравится, и в этом нет ничего плохого.
– Нет, есть. Во-первых, я только начинаю приходить в себя от истории с Дэвидом. И что мне меньше всего сейчас нужно, так это другой мужчина! Особенно, если он очень привлекает меня. Да, я признаю, но это совершенно ничего не значит! Смешно даже обсуждать подобное!
– Почему смешно?
– Было бы сумасшествием с моей стороны обедать с мужчиной, о котором известно, что он лжец и бабник. Я не готова сейчас ни к каким новым отношениям, и, кроме того, через несколько месяцев я уезжаю. Поэтому не собираюсь играть с огнем, как бы это ни было заманчиво.
– Почему ты считаешь, что он бабник?
– Ну, со мной он вел себя, как бабник. Не правда ли?
– Конечно, – сказала Стефания, – какая же я глупая!
Джеймс Ламберт был владельцем маленького, но знаменитого винного подвальчика в Оксфорде, построенного на уровне старой экипажной дороги тринадцатого века, которая когда-то опоясывала весь город. Был он человеком выдающейся внешности, средних лет, с прекрасным чувством юмора и страстной любовью к делу своей жизни. Его считали выдающимся знатоком портвейнов, и посоветоваться с ним, перед тем как заложить бутылку портвейна на хранение, было весьма полезно. Во время учебы Кейт в Тринити-колледже именно он сумел привить ей любовь к тонким винам и их истории. Она провела много часов в его подвалах, дегустируя многочисленные вина, до тех пор, пока не научилась по вкусу определять их происхождение. Постепенно Ламберт обучил ее тонкостям купли-продажи вин, и, получив степень по литературе, Кейт оставила мысли о преподавательской деятельности и была готова войти в лондонскую винную торговлю.
– Скажу тебе, Кейт, что американцы гораздо проворнее, чем ты думаешь. Становится все труднее заполучить хороший портвейн в свои подвалы, – все вывозится в Америку. Если срочно не предпринять серьезных мер, через несколько лет у нас ничего не останется, и традиция сойдет на нет. Тут-то мы и окажемся со всеми нашими портвейновыми домами – кем? – британскими партнерами, а где будет наш портвейн? В Америке, – торжественно произнес Ламберт.
– Ты против, Джеймс?
– Нет, не пойми меня превратно. Очень приятно видеть, что наши кузины и кузены в конце концов учатся у нас терпеливо добиваться успехов, не то что французы, которые никогда не узнают толк в портвейнах, даже если для этого им ничего не придется делать. Даже итальянцы разбираются в портвейне, но только не французы, считающие себя такими знатоками вин, – Джеймс оседлал своего любимого конька, заговорив об индустрии вин, всегда контролируемой британцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101