— Собирайся, поехали к озеру. Я нашел в холодильнике вегетарианские гамбургеры с карри и чечевицей. Это, конечно, и в подметки не годится настоящим гамбургерам, но если получше приправить майонезом, то, думаю, сойдет. С майонезом проглотишь любую отраву.
Час назад я смотался в город и купил пива, так что все готово. Едем?
Верити так стремительно развернулась на стуле, что с размаху треснулась коленкой о стол.
— О ч-черт! — выдохнула она, сморщившись от боли и потирая ушибленное место. — А я думала, сегодня ты будешь осваиваться в коттедже.
Джонас непринужденно пожал плечами:
— Я давным-давно разделался с этим, у меня ведь не так много барахла. Труднее всего оказалось найти место для книг. У твоего родителя весьма эклектичные вкусы, выражаясь по-научному. В его библиотеке есть все — от Нэнси Дрю до Шекспира.
Верити весело расхохоталась:
— И все это он вбивал мне в голову, представляешь? В этом состояло его воспитание дочери. Ты знаешь, книги, пожалуй, единственное, чем мой отец по-настоящему дорожит. Все остальное не имеет для него никакого значения.
Когда я осела в Секуенс-Спрингс, он упаковал все свои сокровища и отправил морем сюда на вечное хранение.
— Я заметил там кастильон «Придворного». Читала когда-нибудь?
— Очень давно, когда увлекалась Ренессансом, — уклончиво ответила Верити. — А почему ты спрашиваешь?
Джонас лукаво улыбнулся:
— Прошлой ночью я долго размышлял над одним пассажем оттуда, а сегодня, увидев ее на полке, перечитал и глубоко задумался.
— Что за пассаж? — недоверчиво спросила Верити, отметив про себя, что ей очень нравится насмешливый тон Джонаса.
— Тот, где один из придворных — кажется, его звали Гаспар — говорит, что овладеть душой женщины можно, лишь познав ее.
Верити снисходительно усмехнулась.
— К счастью, я помню ответ на это вздорное утверждение. Если бы оно было истинно, то в мире не было бы несчастных замужних женщин. Каждая была бы безумно влюблена в мужчину, владеющего ее телом, то есть в собственного мужа. Но поскольку на свете очень много женщин, глубоко несчастных в браке, то можно с полным правом признать утверждение Гаспара высосанным из пальца.
Джонас скрестил руки на груди и несколько секунд не сводил с нее пристального взгляда.
— Я вижу, твой интерес к Ренессансу поверхностным не назовешь, раз ты помнишь мельчайшие подробности книги, прочитанной много лет назад. Ладно, шефиня, укладывай ленч и шагом марш на озеро. Я зверски проголодался.
Верити хотела было еще раз предупредить его насчет шефини, но решила отложить выговор до более подходящего случая. Слишком уж соблазнительна была идея устроить пикник на берегу озера. Верити давным-давно забыла, что это такое.
Они собрали корзинку с ленчем, и Джонас кинул туда несколько банок холодного пива. Потом повел Верити к озеру. Он нашел превосходное местечко под соснами и расстелил на земле предусмотрительно захваченное из дома одеяло. Верити вдруг с удивлением обнаружила, что тоже страшно проголодалась.
Джонас, растянувшись на одеяле, потягивал пиво, жевал сандвичи и забавлял хозяйку неторопливой, ни к чему не обязывающей беседой. Верити совсем разморило, и она позволила себе сполна насладиться столь непривычным времяпрепровождением.
«Мне нравится, как он говорит, — лениво подумала Верити. — Такой приятный голос…» Когда Джонас закончил забавную историю о том, как он работал барменом в каком-то медвежьем углу, Верити вдруг высказалась:
— Мне кажется, ты был одним из лучших лекторов в своем Винсенте.
Джонас в недоумении покосился на нее:
— С чего ты взяла?
Верити пожала плечами и почувствовала, как снова краснеет.
— У тебя хороший голос, — выдавила она. — В нем есть что-то… что-то… ну, сам понимаешь…
— И что же? — не отставал Джонас.
— Что-то завораживающее… Тебя приятно слушать, — вывернулась Верити и поспешно затолкала в рот кусок сандвича, чтобы не влипнуть окончательно. Девушка и сама не понимала причины своего смущения. Может быть, все дело в том, что она находила голос Джонаса настолько чувственным, что едва могла противиться почти физическому воздействию.
— Спасибо, Верити, — вежливо ответил Джонас. Приподнявшись на локте, он внимательно посмотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы. — Я навсегда запомню этот комплимент.
Верити смешалась еще больше и полезла в корзинку за острыми пикулями.
— Не стоит, — с притворной сердечностью бросила она. — Не надо скупиться на заслуженные похвалы.
По еле заметной улыбке, промелькнувшей на губах Джонаса, Верити поняла, что от него не укрылось ее смятение. Голос Джонаса превратился в низкий, вкрадчивый рокот, когда он нараспев процитировал:
Госпожа моя дарит сокровища щедрой рукой,
Она знает, как дорог мне каждый ее хрупкий дар,
И я жадно хватаю все то, что могу взять с собой —
Серебро ее нежной улыбки, хрустального взора пожар.
Но душа моя жаждет сокровищ ценней во сто крат,
Тех сокровищ, которых не купишь и никому не продашь,
Не смирюсь я, пока свое тело и сердце ты мне не отдашь,
Белым пламенем тела и золотом сердца владеть буду рад.
Верити резко вскинула голову — и наткнулась на сияющий золотой взгляд Джонаса. В тот же миг она поняла, что ее обольщают. Всю свою жизнь проницательная Верити успешно избегала хитроумных мужских ловушек, но теперь было ясно как день — она все сильнее запутывается в силках соблазна.
Какое-то время оба молча смотрели друг на друга, и Верити уяснила еще кое-что. Джонас Куаррел сам был из тех, кто владеет золотым даром. Он был совсем рядом, этот дар, он искрился в глубине глаз Джонаса, ожидая ее, Верити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116