Когда поток пожертвований закончился, Шемма взял у колдуна деньги, по-хозяйски пересчитал и сунул в карман, а затем начал распоряжаться принесенным добром. Выбрав четыре мешка побольше, он два из них отдал Витри и велел ему взять посуду, муку и крупы. В свои мешки Шемма запихал сыры, копчености и сухие колбасы, считая, что присмотрит за ценной снедью лучше, чем его спутник. Они взяли еще кое-какое снаряжение и разошлись по домам, сгибаясь под тяжестью вещей.
Наутро мельник привел к дому Витри обещанного коня – пожилую рыже-пегую кобылу Мону. Витри завьючил ее и повел к дому колдуна, как договорились. Вскоре туда подъехал и Шемма на своем Буцеке. Несмотря на раннее утро, многие пришли их провожать – отъезд был редким и интересным событием для всего поселка. Среди провожающих Витри увидел и Лайю. Она глядела на него удивленно и пристально. Первой его мыслью было подойти и попрощаться с ней, но обида оказалась сильнее. Он повернулся к кобыле и сделал вид, что поправляет стремена.
Они выехали из села солидно и не спеша, провожаемые толпой. Шемма ехал первым, важно восседая на своем соловом, за ним – Витри. По бокам лошадей громоздились туго набитые дорожные мешки. Отъехав немного, посланцы колдуна обернулись и еще раз помахали сельчанам на прощанье.
Они поехали вдоль берега вниз по течению Лоана. Широкая спина Шеммы и широкий зад Буцека, колыхающиеся перед Витри, создавали у него чувство безопасности, поэтому он не робел перед неизвестностью, ожидающей его впереди.
Поездка нагнала ему нравиться, он с интересом рассматривал встречные пейзажи, замечал каждую птицу или зверька, прошмыгнувшего в кустах. Шемма мало-помалу задремал в седле, обмяк и обвис, но не терял равновесия, давно привыкнув спать верхом на своем Буцеке. Буцек же, перестав ощущать руку всадника, плелся еле-еле, норовя перехватить пучок травы или листик кустарника.
Около полудня Шемма ожил и стал осматриваться вокруг. Вскоре он нашел то, что искал, – удобную поляну у реки – и скомандовал Витри спешиться.
– Пора подкрепиться, – сказал он. – Я пойду посмотрю, все ли вокруг спокойно, а ты накрой поесть. И чайку приготовь.
Они сняли вьюки, расседлали лошадей и пустили их на поляну пастись. Табунщик взял охотничий нож, пошел вдоль поляны и вскоре исчез в кустах. Оставшись наедине с хозяйственными заботами, Витри собрал дров, разжег костер, принес в котелке воды и поставил на огонь. Пока вода закипала, он вынул кружки, хлеб, соль, достал круг колбасы из мешка Шеммы и разложил все на траве.
Когда чай вскипел, Шемма вернулся и сообщил, что вокруг все тихо.
Витри удивился его предосторожности – они были еще не так далеко от села, чтобы кого-то опасаться. Шемма подсел к котелку, уверенной рукой взял круг колбасы, оторвал половину, отмахнул полкраюхи хлеба и углубился в еду, запивая ее горячим чаем.
Когда колбаса и хлеб подошли к концу. Настроение Шеммы улучшилось, глаза заблестели.
– Что главное в дороге? – рассудительно заметил он. – Это, конечно, еда. Так-то, парень. Если ты не поел, у тебя нет сил. – Шемма подобрал остаток колбасы и задумчиво дожевал его. – А если у тебя нет сил, какой ты воин? Любой возьмет тебя голыми руками.
Витри внимательно слушал и соглашался с Шеммой. Он еще больше зауважал табунщика, который так хорошо знал, что в дороге главное. Шемма между тем развалился на траве, разбросав мощные ноги и заложив руки за голову.
– Надо отдохнуть, – заявил он. – Убери все, а колбасу положи ко мне в мешок.
Витри посмотрел на остатки еды. Колбасы там не было. Шемма за разговором незаметно уписал весь круг.
– Колбасы нет, съели, – ответил он Шемме.
– Как нет? – изумился уже засыпающий Шемма. – Ну ты, парень, и горазд лопать! Тебя, пожалуй, и не прокормишь! – Но он был добрым от хорошего обеда и тут же смилостивился:
– Ладно уж, спи, отдыхай. Куда сейчас с тобой ехать! Ты и на кобылу-то не влезешь после того, как столько слопал. – Табунщик потянулся и, закрывая глаза, пробормотал:
– Да смотри за ней, чтобы в село не ушла. Мой-то от меня никуда не денется…
Время перевалило далеко за полдень, а Шемма все спал богатырским сном. Кобыла Мона, судя по всему, не собиралась убегать в село – ей пришлись по вкусу местная трава и общество Буцека. Витри устал сидеть, жестоко кусались слепни, маленькая горластая птаха в камышах выводила одну и ту же визгливую руладу, живописно дополняя храп Шеммы.
Он потянул табунщика за ногу. Тот что-то пробормотал и перевернулся на бок. Витри начал будить его усерднее. Шемма мычал и отбивался, но все-таки проснулся и сел.
– Ехать пора. Вечер скоро, – напомнил ему Витри.
Шемма огляделся и широко зевнул.
– Да. Веди лошадей, парень. – Он почесал в затылке и предложил:
– Или уж поедим заодно?
Витри сделал вид, что не слышит, и пошел за лошадьми.
Шемма и Витри доехали до горного ущелья только на четвертые сутки пути. Все эти дни Шемма проявлял необыкновенную бдительность. Оставляя Витри наедине с вещами и кухней, он отправлялся бродить по окрестностям в поисках злоумышленников. Такая осторожность сначала понравилась Витри, потом начала раздражать его. Он догадался об ее причинах, но предпочел не связываться с Шеммой. Завтрак, само собой, тоже доставалось готовить ему, потому что утром Шемму могли разбудить только слова «завтрак готов», но Витри привык вставать рано и не особенно тяготился делами. Он смекнул, что чем раньше он скажет заветное «завтрак готов», тем раньше они оседлают коней и отправятся в путь, и вовсю пользовался этой маленькой хитростью, чуть свет подымая Шемму.
Был полдень, когда они подъехали к крутым жемчужно-серым Тионским скалам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115