Управляющий отеля отправил к поезду посыльного, который должен был договориться о размещении багажа. Нужно было не забыть щедро вознаградить его за труды. Когда поезд наконец отправился, Фелисити сказала:
- Я устала путешествовать, мне хочется покататься на своем пони под ярким солнышком.
Атейла подумала, что ей и самой этого хотелось бы, но солнца не было, плотные темные облака низко висли над землей, да дождь барабанил в стекло.
Атейла вспомнила детский стишок:
«За мартовскими ветрами и апрельскими ливнями придут цветы мая».
Май еще не наступил, а в апреле английская погода совершенно непредсказуема. С того момента, как они покинули Гибралтар, стало холодно, и Атейла радовалась, что у нее есть плащ, хотя каждый раз, надевая его, испытывала неловкость: слишком это была дорогая вещь. Она думала о том, что ее плащ стоит больше, чем отец получил за все свои труды.
Плащик Фелисити, с бархатным воротничком и оборками, края которых были оторочены белым горностаем, был тоже очень мил. К нему имелась еще муфточка, тоже отделанная мехом. Когда Атейла достала эти вещи из чемодана, Фелисити воскликнула:
- Я давным-давно не надевала их, в Танжере они были не нужны.
- Конечно, - согласилась Атейла, - ведь там было очень жарко. Но сейчас они тебе пригодятся. Здесь, в Англии, бывает очень холодно, даже весной.
- Как сейчас? - спросила Фелисити. - Значит, Моn Pare был прав: здесь все противно и безобразно, я хочу домой.
Атейла подумала, что ей тоже неуютно, но вслух этого говорить не стала и постаралась отвлечь Фелисити от грустных мыслей.
Они ехали на эдинбургском экспрессе, и девушка рассчитывала, что в Рот-Касл они прибудут около пяти вечера. Однако поезд задержался на двух станциях, и было уже позже шести, когда поезд наконец остановился около маленькой станции, надпись на которой гласила: «Рот-Касл».
Проводник открыл двери вагона и помог им выйти. Потом состав немного подали вперед, чтобы багажный вагон оказался рядом с платформой. Единственный носильщик бесконечно долго, как показалось Атейле, разгружал вагон.
- Вы собираетесь в Касл, леди? - поинтересовался он. - Но здесь нет экипажа, который довез бы вас.
- Тогда я хотела бы нанять его. Носильщик сдвинул кепку набок и почесал в затылке.
- Боюсь, сейчас уже слишком поздно. У нас не было никаких указаний, насчет вашего приезда.
- Но нам необходимо попасть туда, - в отчаянии сказала Атейла. - Вы же видите, малышка едва на ногах стоит от усталости. Мы так давно в дороге!
- А его светлость ждет вас? Вопрос был неожиданный, но чувствуя, что отвечать «нет» было бы глупо, Атейла сказала:
- Я надеюсь. Если только почта не задерживается, он должен был получить мое письмо.
Ее объяснение, по-видимому, удовлетворило носильщика, потому что он сказал:
- Мы посмотрим, что можно сделать, а вы пока присядьте и подождите.
- Я устала, - захныкала Фелисити, - я хочу увидеть замок.
- Придется немножко подождать, - попыталась успокоить ее Атейла. - Скоро за нами пришлют.
- А почему нас не ждет экипаж? Фелисити сказала это так надменно, что Атейла с улыбкой подумала, как привык к роскоши этот ребенок и как далека его жизнь от жизни обыкновенных людей.
Чтобы спрятаться от ветра и дождя, они прошли в крошечную комнату ожидания на станции, и Атейла разожгла огонь в маленьком камине. Огонь немного развеселил Фелисити, которая с любопытством следила за всеми действиями девушки.
А Атейла тем временем больше всего была озабочена тем, чтобы не испачкать длинные замшевые перчатки, которые придавали ее костюму законченность.
Она очень надеялась, что понравится графу и тот оставит ее в Рот-Касле, хотя бы ненадолго, в качестве гувернантки Фелисити. Она тщательно все обдумала во время путешествия и была твердо намерена убедить графа. В конце концов, зачем ему искать другую гувернантку? Наверняка для этого потребуется много времени.
Проблема была в том, что после того, как она заплатит носильщику и оплатит экипаж до замка, от денег, которые дала ей графиня, не останется ни гроша.
- Я должна заработать хоть сколько-нибудь, - твердо сказала она сама себе. - Тогда я смогу уехать, когда захочу.
Огонь в камине ярко горел, Фелисити грела руки, когда в комнату вошел носильщик.
- Я нашел для вас экипаж, леди, - сказал он. - Но это только потому, что вы едете в замок. Я убедил Джима Робертса отвезти вас, хотя ему пришлось заново запрягать лошадь, которую он уже поставил в стойло.
- Я вам очень благодарна, - ответила Атейла. Она поняла, что носильщику придется заплатить вдвое, да и Джиму Робертсу, похоже.
Вскоре подъехала старая крытая коляска. От нее пахло сеном и кожей. Увидев гору багажа, Джим Роберте категорически заявил:
- Это все не поместится.
- Но вы можете сделать две поездки, - предложила Атейла. - А если здесь найдется место, где оставить часть вещей, то их можно забрать и завтра.
Ее слова немного успокоили Джима Робертса, и они с носильщиком начали загружать коляску. Удалось разместить почти половину чемоданов в коляске, а несколько коробок со шляпами положили на сиденье. На станции остались четыре больших чемодана, за которыми решили прислать на следующий день.
Пока они ехали, сгустились сумерки, и Джим Роберте зажег фонари по обеим сторонам коляски.
- Ну, теперь ты мне покажешь замок, - сказала Атейла.
- Нет, я забыла! Я совсем не помню, как он выглядит, - сердито ответила девочка.
- Но ты же не забыла своего папу? Фелисити задумалась. Потом она сказала:
- Папа очень сердился на маму. Он кричал на нее, а она плакала.
Атейла промолчала, не найдя, что сказать в ответ, а девочка добавила:
- А потом я и мама уехали к Моn Pare, и он был очень рад видеть маму и никогда не кричал на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40