Платье было нежно-золотистое и очень шло к ее волосам. Искусная вышивка по низу юбки и оборки из легчайшего газа украшали его. Золотые блестки искрились и переливались при каждом движении на корсаже и газовых оборках, которые окружали декольте, переходя в пышные рукавчики.
Они, к радости Атейлы, скрывали шрам на плече.
Когда Дженни помогла ей одеться, Атейла убедилась, что платье идеально сидит на ней. Ей показалось, что она в нем кажется грациознее, чем на самом деле. Платье действительно светилось, и Атейла подумала, что это отчасти заменит драгоценности, в которых будут блистать остальные дамы на приеме.
Кто-то говорил ей, что принц Уэльский полагает, что все женщины, которые обедают с ним, должны носить тиару.
- Что ж, сегодня он будет разочарован! - сказала сама себе Атейла. Тут Дженни воскликнула:
- Я совсем забыла. Есть же еще два маленьких букетика, которые сделаны из того же материала, что и платье, и украшены такими же блестками.
- Я не знала, - сказала Атейла, - а куда вы их положили?
Дженни побежала в соседнюю комнату и вернулась с двумя крошечными букетиками, которые сверкали, почти как драгоценные камни.
Служанка приколола их ей к волосам и подала лайковые перчатки.
- Вы выглядите прекрасно, мисс, честное слово, - с восхищением сказала Дженни. - Если миссис Кеппел позавидует вам, я не удивлюсь!
Атейла рассмеялась:
- Ну, это, я думаю, вряд ли!
Спускаясь по лестнице, девушка чувствовала, как бешено стучит ее сердце. Волнение, которого она никогда не испытывала прежде, внезапно охватило ее. Впервые в жизни она вступала в ту жизнь, о которой много рассказывала ей мать. Ту жизнь, которую вела до встречи с отцом ее мама.
Атейла помнила об этом, потому что слышала нотку легкой грусти в голосе матери, когда та рассказывала о балах, на которых она танцевала, о званых вечерах, которые давали ее родители, надеясь, что их дочь станет светской дамой.
- Я боюсь, моя дорогая, - говорила она Атейле, - что этого никогда не случится, но я очень хотела бы представить тебя ко двору и увидеть, как ты вальсируешь на своем первом балу, а все молодые люди мечтают танцевать с тобой.
«Может, этого и не произойдет сегодня, мама, - мысленно произнесла Атейла, - но я встречусь с принцем Уэльским, и ты должна помочь мне не совершить ошибок, за которые тебе было бы стыдно».
Доусон стоял у подножия лестницы, и по выражению его лица девушка поняла, что произвела на него впечатление.
- Вы ослепительны, мисс! - проговорил он таким тоном, что Атейла засмеялась.
Дворецкий открыл перед девушкой дверь в гостиную. Это была огромная комната, залитая светом канделябров, расставленных повсюду. Строгость убранства смягчалась изобилием цветов. Букеты стояли повсюду. Атейле показалось, что она вышла на сцену, но еще не знает, какую роль ей предстоит сыграть.
На противоположном конце комнаты она увидела двух мужчин.
Доусон провозгласил:
- Мисс Линдсей, милорд!
На мгновение Атейла так смутилась, что комната поплыла у нее перед глазами. Потом она увидела, что граф направляется к ней. Она впервые видела его в вечернем костюме и не могла не признать, что он выглядит еще величественнее, чем всегда.
Подойдя к ней, граф сказал:
- Я очень благодарен вам, мисс Линдсей, за то, что вы помогли мне выйти из крайне затруднительного положения. Его королевское высочество испытывает страх перед числом тринадцать. Он никогда не согласился бы сесть за стол, накрытый на тринадцать персон.
- Я рада, что смогла помочь вам, милорд, - ответила Атейла.
Разговаривая, они подошли к камину, и граф сказал:
- Разрешите представить вам сэра Кристофера Хогарта, моего старого друга. Кристофер, это мисс Линдсей, которая любезно согласилась спасти ситуацию своим присутствием.
Сэр Кристофер, представительный мужчина, немного старше, чем граф, сказал:
- Я могу только сказать, мисс Линдсей, что вы поистине одна из звезд, которую небо отпустило на землю, или, возможно, последний луч, который солнце подарило нам, скрываясь за горизонтом.
Атейла засмеялась, а граф сказал:
- Да вы поэт, Кристофер!
Это прозвучало не слишком одобрительно, но прежде чем сэр Кристофер успел ответить, дворецкий объявил:
- Маркиз и маркиза Уик, милорд! Маркиз был пожилой и толстый, а маркиза - средних лет и довольно привлекательна. Блеск драгоценностей, в том числе и бриллиантовой тиары, сопровождал ее появление. Но Атейла с удовлетворением отметила, что платье маркизы не столь великолепно, как то, что подарила ей графиня.
Взглянув на часы, граф сказал:
- Я полагаю, мне пора занять место в холле. Донкастер славится своей пунктуальностью. Уверен, он доставит его королевское высочество вовремя.
- А я пока побуду за хозяина, Вейлор, - сказал сэр Кристофер, - и, должен сказать, не могу вообразить ничего более приятного.
Видимо, он хорошо знал маркизу, потому что та сразу подошла к нему и они весело заговорили о чем-то. Но Атейла видела, что сэр Кристофер, даже разговаривая с маркизой, не спускает глаз с нее самой. Она почувствовала себя более уверенно от сознания, что кому-то на этом приеме она понравилась. Атейла мысленно поблагодарила графиню за то, что та позаботилась о вечерних туалетах. Было бы ужасно отказаться от приглашения только из-за того, что ей было бы нечего надеть.
Но сейчас, чувствуя, как мерцают при свете свечей золотые блески на ее платье, Атейла словно грезила наяву и боялась спугнуть эту грезу.
Принц Уэльский оказался человеком весьма плотного сложения, очень любезным и добродушным.
Среди гостей были еще португальский посол и маркиз Соверел, которого принц почти всегда брал с собой, потому что, как слышала Атейла, этот человек всегда мог развеселить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40