- Когда он закончит, я думаю, он примет вас.
Не дожидаясь, пока девушка что-нибудь ответит, он повернулся и вышел. Атейле совсем не понравились его слова: «Я думаю, он примет вас», но она постаралась себя успокоить: «А что еще ему остается делать?»
Фелисити опять расхныкалась.
- Я хочу пить. Пусть мне чего-нибудь принесут.
Атейла окинула взглядом комнату, надеясь увидеть графин с водой, но его не оказалось.
Она боялась выглянуть в холл, чтобы не наткнуться на самого графа, когда он будет выходить из столовой. Ее поведение могло бы показаться ему странным.
Атейла была уверена, что дворецкий и слуги ждут в столовой, пока он поужинает. Наверное, поэтому им так долго не открывали.
- Извини, дорогая, - сказала она Фелисити. - Пока я ничего не могу тебе дать, но скоро кто-нибудь придет, и я попрошу принести тебе такого же вкусного молока, которое ты пила в гостинице.
Она сразу заметила, с каким удовольствием девочка пила густое, со сливками, английское молоко. Такого ни в Танжере, ни во Франции, конечно, не бывало. Атейла сама обожала его в детстве. Однако в Африке такого молока достать было невозможно, она совсем без него не скучала, пока вновь не попробовала в отеле.
Время шло, никто не приходил. Часы на камине пробили одиннадцать. Фелисити замолкла, только дышала ровно и спокойно. Атейла поняла, что она заснула. Осторожно, чтобы не разбудить ребенка, Атейла подняла две маленькие ножки в белых носочках на диван и присела рядом.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел граф. Взглянув на него, Атейла ощутила необъяснимый страх.
Граф казался очень высоким и сильным. Волосы у него были такие же черные, как у Фелисити. Нахмуренные брови сплошной черной линией нависали над темными глазами. Когда он подошел поближе, Атейла заметила, что его губы сжаты в тонкую прямую линию.
Атейла нервно вскочила на ноги. Граф посмотрел на нее, потом на спящую девочку, затем вновь на нее.
- Кто вы такая? - спросил он. - И какого черта вы здесь делаете?
Глава 3
Его громовой голос заполнил комнату. Атейла буквально лишилась дара речи. Потом, собравшись с духом, девушка прошептала:
- Я привезла вашу дочь… домой.
- По чьему указанию? - прогремел граф. - Впрочем, зачем спрашивать? Отправляйтесь обратно, туда, откуда приехали.
Атейла в немом оцепенении уставилась на него. Когда она заговорила, ее голос звучал очень тихо и робко:
- Это… невозможно!
- Нет ничего невозможного! - оборвал ее граф. - И скажите той, кто прислала вас сюда, что у меня нет ни малейшего желания общаться с ней, кроме как через адвокатов.
Он повернулся и направился к двери, коротко бросив через плечо:
- Убирайтесь отсюда и побыстрее! Было очевидно, что, сказав это, он собирался уйти. Не в силах сдержаться, Атейла с криком ужаса бросилась к нему:
- Вы не можете… так поступить! Вы не можете… вот так вот, просто прогнать нас в такое время, ночью!
- А почему нет? - спросил граф. - Я вас сюда не приглашал. Уверен, вы можете найти более подходящее место для ночлега.
Он говорил нарочито оскорбительным тоном, но Атейла была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Чувствуя себя совершенно беспомощной, она взмолилась:
- Пожалуйста… Мы были в пути много дней… Я не смогла бы сейчас забрать Фелисити отсюда, даже если бы нам было куда идти… Она слишком устала.
- Это ваши проблемы!
- Вы не понимаете, мы без перерыва проделали весь путь от Танжера.
Граф обернулся к ней, и на его лице девушка прочла явное удивление.
- Из Танжера? - переспросил он. - Я думал, что она сейчас в…
Он оборвал себя и язвительно произнес:
- В любом случае это не мое дело! Она забрала у меня ребенка три года назад, пусть сама и воспитывает ее.
- Вы не можете так говорить! - возразила Атейла. - Фелисити… не была счастлива там, где жила… Поэтому ее мать настояла на том, чтобы девочка вернулась сюда… домой.
Граф засмеялся:
- Домой?! А вы не находите, что уже поздновато для этого? Нет уж! Забирайте этого ребенка обратно, к ее матери, и будь она проклята!
Может, именно это последнее проклятие окончательно вывело Атейлу из терпения.
Она была напугана, но в то же время ненавидела графа за его грубость и жестокость по отношению к Фелисити.
Она понятия не имела о том, каким бешеным огнем горели ее серые глаза, когда она бросила ему в лицо:
- Хорошо, ваша светлость, если это ваше последнее слово, то мы с Фелисити немедленно покинем ваш дом. Но, так как нам совершенно некуда идти, я думаю, вы не будете против, если мы переночуем у вас на лестнице или в конюшне. Боюсь, что в такой поздний час другого пристанища нам не найти.
В этих словах было не меньше злости, чем в словах графа, и это ошеломило его. Он сказал:
- Но вы же как-то добрались сюда!
- Мы наняли экипаж на станции, где, кстати, еще остался наш багаж. Нас привез один из местных жителей, но сейчас, я думаю, он уже вернулся домой.
Будто посчитав ее объяснение достаточно убедительным, граф отошел от двери и прошел к камину. Он встал к нему спиной, внимательно глядя на спящую девочку. Сходство между ними было совершенно очевидным, но лицо графа ничуть не смягчилось. Он смотрел на Фелисити так, будто всей душой ненавидел девочку и горько сожалел о том, что она вновь оказалась в замке.
Атейла медленно отошла от двери и вернулась к дивану. Когда она присела на краешек, где сидела раньше, Фелисити потянулась и приоткрыла глаза. Сначала она удивленно обвела глазами комнату, словно вспоминая, где она, потом увидела графа. Внимательно посмотрев на него, она полувопросительно произнесла:
- Папа?
- Так ты еще помнишь меня? - мрачно спросил он.
- Вы мой папа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40