А он не сделал ни того, ни другого. Лицо жены все улыбалось ему и манило вперед. Предвкушение того мига, когда ее горячее тело прижмется к нему, заставило его пренебречь опасностью, побежать по тропе, по которой он ходил до того лишь дважды. Некоторое время он старался еще уговорить самого себя, что это всего лишь одна из бурных, но кратких весенних гроз, которая быстро вывалит на землю свой запас дождя и мокрого снега и умчится дальше на восток. Но вместо того начался ужасный нескончаемый снегопад…При одной мысли об этом он задрожал еще сильнее.
Тогда он выбрался на гребень хребта, надеясь, что там ветер сдул снег и идти будет не так скользко. Этот снежный ком обманул его… Приняв его за выступ скалы, он смело шагнул вперед… Тут же все взболтнулось у него в желудке, он отчаянно взмахнул руками и полетел вниз…Сколько времени пролежал он в снегу без сознания? Хорошо еще, что он в конце концов пришел в себя. Он заморгал, ощутив резкую боль от обморожения в пальцах и на лице. По голове как будто стучали молотом, а на щеке горела безобразная глубокая царапина, покрытая замерзшей кровью.Дротики свои он потерял, мешок тоже. У него оставалась одна-единственная надежда — на чудо: лишь чудо могло прекратить бесконечный снегопад, заставить теплый ветер согреть его холодеющее тело…Он застонал и посмотрел из-под корней на мрачное небо. Огромные снежные хлопья по-прежнему сыпались из мутных туч. Они кружились и танцевали в воздухе, а потом с легким шорохом падали на землю.«Надо шевелиться… Согреться… »Он заскрежетал зубами, чтобы не закричать от боли, и с трудом поднялся на ноги. Резкая боль напомнила, что при падении он ударился ногой. Вроде бы перелома не было, но бедро так распухло, что растягивало его охотничьи штаны. Обнаружив, что не ощущает стопы, он едва не потерял сознание.Он двинулся вперед, крепко прижав руки к груди. Непреодолимая дрожь била все его тело. Необходимо двигаться и согреться — пусть нога страшно болит от малейшего усилия… Как давно он не ел ничего, кроме снега? Сколько времени его истощенное тело будет еще способно вырабатывать тепло?Зажмурившись, он наткнулся на засыпанные снегом сосновые ветви и вскрикнул, когда ледяная пыль обсыпала его с ног до головы. Он из последних сил двинулся вперед, подгоняя себя ударами рук по бокам и шатаясь из стороны в сторону.Вдруг весь мир закружился и швырнул его лицом в снег. Весь трясясь, он медленно встал на четвереньки. Холод охватил его и держал, будто медведь, зажавший в челюстях лосиную кость.Все дрожало и плыло у него перед глазами, как будто он смотрел сквозь пелену серебряных слезинок…«Где я? Куда иду? Почему я здесь оказался? Где мой дом? Я потерялся… погиб… а как же она, моя нежная?»Рыдание замерло у него в груди. Ледяная вода пронзительно-холодными пальцами забралась к нему под капюшон и потекла по спине.Почти теряя сознание, он снова встал на ноги, проковылял еще три шага и снова упал ничком.Ему казалось, что даже сердце уже бьется медленнее и медленнее в груди, но он все равно заставлял себя двигаться вперед.Тепло начало мало-помалу сменять онемение замерзших ног и рук, восхитительное тепло.. Но как он устал! Если бы только прилечь ненадолго… чуть-чуть поспать… совсем чуть-чуть…
Огонь костра отбрасывал желто-оранжевые блики на неровные стены пещеры.Волшебная Лосиха распахнула рот и резко села на постели.— Что случилось? — спросил Два Дыма, следивший за костром и за приготовлением пищи.Та с трудом подавила охвативший ее ужас:— Ничего… Я… — И она закрыла лицо руками.Два Дыма встал и подошел к ней, осторожно переставляя больную ногу, чтобы не потревожить спавших. Он присел на ее ложе и обнял за плечи тихо плакавшую молодую женщину:— Ну, ну… Не плачь. Это я, твой друг Два Дыма. Расскажи мне, что стряслось? Плохой сон увидела?Она всхлипнула, вытерла стоявшие в глазах слезы и кивнула головой. Она не смотрела на старика — ее горем невозможно было поделиться.— Ну, ну… Ты ведь в безопасности, дома, тут тепло, сухо, все вокруг тебя любят… Что тебя напугало? Что за страшный сон такой?Она отчаянно взглянула в его лицо.— М-маленький Т-танцор… — простонала она. —Он… ох-ох… он умер! — И она снова зарыдала.Два Дыма начал было утешать ее, покачивать за плечи, гладить — но вдруг его глаза упали на изображение волка, выбитое на закоптелом камне.Да, Сила действовала этой ночью. Казалось, она была разлита в самом воздухе. И вдобавок он почувствовал то же опустошение, ту же странную судорогу, что и в далекую ночь, когда Волчьей Котомке было нанесено ужасное оскорбление.Сердце упало у него в груди: он был готов поклясться, что на мгновение в глазах волка вспыхнул зловещий торжествующий блеск!
— Опасность так близка, — прошептала Волчья Котомка. — Мы висим на волоске. Неужели ты не можешь не играть в эти рискованные игры с молодой страстью?— Эта девушка, Танагер, действовала по своей воле. Буран потребовал от меня напряжения всех моих сил. Хочется надеяться, что больше ничего не потребуется. Чтобы достичь цели, мне пришлось нарушить равновесие Спирали. — В голосе Зрящего Видения Волка звучала усталость. — Может быть, я выиграл время. Может быть, я смогу достучаться до души Маленького Танцора. Следящий готов.— А может оказаться, что ты обрек нас всех на гибель.— Теперь все решает свободная воля. Воля Тяжкого Бобра… и воля юноши… Глава 19 Тяжкий Бобр свирепо поглядел на небо, все сыпавшее и сыпавшее снегом на его селение. Ледяной ветер с ревом дул с Бизоньих Гор, стонал над острыми выступами скал, кружился поземкой на голых лугах, забрасывал снегом кусты шалфея…Тяжкий Бобр облизнул губы, пробуя снежинки на вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172