В том месте, где мальчик, пробравшись в темноте к вигваму, присел на корточки у самой шкуры, потертый шов разошелся вполне достаточно, чтобы можно было рассмотреть, что происходит внутри.В костре тлела и дымила гнилушка хлопкового дерева, усугубляя удушливую жару и разгоняя мрак этой темной ветреной ночи. Теплый дымный воздух, выходивший через щель в шкуре, пощипывал глаз мальчика. Его нос улавливал в нем запахи дубленой шкуры, дыма и шалфея. Чуял он еще и запахи пота, дерева и страха, а вот нежно горький аромат целебных трав постепенно слабел и таял.Танцующая Олениха, лежавшая голой на пропитанных потом шкурах, закричала от боли. Нежные черты ее молодого лица исказились и сморщились, когда мышцы живота резко сократились, стараясь заставить ребенка выбраться из безопасного теплого убежища в ее чреве. Между грудей у нее лежала родильная котомка — кусок шкуры, свернутый в виде Черепахи, волшебного зверя, что никогда не болеет. Черепаха приносит здоровье и удачу. Она скрывается с наступлением зимних ветров, прячась в глубине Земли-Матери, и возвращается, когда Солнце-Отец приносит в мир весну и обновленную жизнь. Фетиш на груди роженицы был искусно сшит из шкуры антилопы и набит шалфеем, веточками, перьями и другими Силами.На животе женщины были нарисованы изображения, которые сосредоточивают Силу Духа рождения. Самым важным из них была ярко-желтая полоса, начинавшаяся под родильной котомкой между полными грудями и тянувшаяся заостренным треугольником вплоть до островка черных волос на лобке. Эта Тропа Света должна была указывать младенцу путь, которым он выберется в этот мир. Мальчик смотрел во все глаза, чувствуя Силу заклинательных песен, что пели женщины в вигваме. Он хоть и боялся, что его обнаружат, но никак не мог оторваться от захватывающего действа. Он знал, что мать накажет его, что Два Дыма, обнаружив, что его ложе опустело, забеспокоился и наверняка уже разыскивает его повсюду.Это была ночь жары и боли. Над вздувшимся горой животом Танцующей Оленихи переглядывались две женщины, молодая и старая. Беспокойство избороздило морщинами напряженные лица обеих.Седые волосы старухи поблескивали в свете костра. Сложный узор морщин мешался на изношенном лице с переплетением теней. Губы сжимались тем угрюмее, чем дольше она наблюдала за усилиями рожавшей. Она горбила спину, согнутую возрастом, а голое до пояса тело обливалось потом в жарком воздухе вигвама. Давно иссохшие груди низко свисали на складки живота. Шрамы правильными линиями пересекали морщинистую кожу плеч, безмолвно свидетельствуя о том, сколько раз она приносила кусочки своей плоти в жертву Миру Духов. Люди называли ее Терпкая Вишня — по имени деревца с горько-сладкими плодами, что растет на высокогорье.Мальчик перевел взгляд на свою мать, Ветку Шалфея. Она присела на корточки, не отводя тревожных глаз от разгоряченного тела Танцующей Оленихи. Ему был хорошо знаком этот напряженный взгляд. Озабоченность и тревога оставили свои следы на всех лицах людей Племени. Морщины, будто каньоны, глубоко избороздили их. Но беспомощное беспокойство, читавшееся на лице его матери, пугало мальчика. Когда Танцующая Олениха вскрикнула снова, у него в животе внутренности сжались в тугой ком, словно пересохшие на солнце бизоньи сухожилия.Бедная Танцующая Олениха! Ее муж, Бегущий Далеко, отправился охотиться в холмах у подножия Бизоньих Гор, да так с тех пор и не вернулся.Терпкая Вишня вздохнула, достала из аккуратно сшитого мешка влажные листья шалфея и посыпала на тлевший красным костер. Аромат жизни разнесся по вигваму в облаках горячего пара.Старуха принялась негромко приговаривать нараспев:— Выходи, малыш. Выходи совершить путь жизни и благословить землю, и солнце, и растения, и животных. Выходи, чтобы вместе с нами отправиться по пути к Звездной Паутине, что ведет ко всему благому. Услышь наше пение. Услышь нашу радость. Выходи, малыш. Выходи в этот мир, и мы улыбнемся тебе.Танцующая Олениха снова застонала, напрягая мышцы своих сильных загорелых ног. Она отчаянно втянула в себя воздух, резко выдохнула и плотно закрыла глаза. Гримаса усилия и боли исказила ее лицо, обнажив зубы. Крупные капли пота дрожа сбегали по ее телу.Ветка Шалфея с силой сжала пальцы женщины:— Расслабься. Дыши спокойно. Скоро уже конец.Схватка закончилась, и Танцующая Олениха расслабилась. Она тяжело дышала, глядя на старуху, которая не переставала петь.
— Это ведь не всегда так долго… Терпкая Вишня, разве это хорошо? Я умираю?Старуха закончила песню и улыбнулась, дернув плечом:— У меня и тяжелее роды бывали. Ты ведь в первый раз рожаешь. Мышцы внизу должны растягиваться, а они пока еще этому не научились. Разрывов нет. Отошли только воды — они омыли тебя, расчистили путь. Только и всего. — Она перевела взгляд на товарку, ободряюще улыбаясь: — Точь-в-точь как с ней вот было. Мне и Сердцевине Рога пришлось просидеть с ней почти целый день.Ветка Шалфея задумчиво улыбнулась:— Я помню. Зато мой сын родился сильным.Но когда Танцующая Олениха, кивнув, закрыла глаза, выражение лица у Ветки Шалфея стало еще тревожнее. Напряжение висело в воздухе, будто зимний туман. Оно отражалось в застывших чертах лица его матери и в горящих глазах Терпкой Вишни. Оно выплывало сквозь щель в стенке вигвама и окутывало мальчика, будто тяжелая зеленая шкура. Терпкая Вишня снова принялась напевать вполголоса. Достав из мешка еще одну пригоршню листьев шалфея, она высыпала их в костер, и вигвам опять наполнился пронзительным ароматным паром.Танцующая Олениха закричала в муке и тоске. Ее живот напрягся и вздулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172