"АЛЬФА" - СВЕРХСЕКРЕТНЫЙ ОТРЯД КГБ


Нехитрую эту песню любят ее авторы, бойцы "Альфы".
В редкие у них свободные минуты кто-нибудь берет гитару, песня
бередит душу, заставляет вспоминать пережитое...
Не надо говорить высоких фраз,
Не надо лучше, чем есть, казаться.
Нас жены провожая каждый раз,
Твердят как заклинанье: возвращайся.
А мы уходим, оставляя за спиной
Свои заботы, радости и близких,
Чтобы спасти людей, закроем их собой
От пули озверевших террористов.
Из года в год несем мы этот крест.
От напряженья мышцы рвем и жилы,
И каждый раз, надев бронежилет,
Стараемся, чтоб люди были живы.
Чтоб страх не искажал ребячьих глаз,
Чтоб матери не ведали печали,
Мы тянем лямку, люди, ради вас,
И это не однажды доказали.
Сарапул - восемьдесят первый год,
Тбилиси - "свадьба" в восемьдесят третьем,
Уфа - захвачен снова самолет,
В Орджоникидзе угрожали детям.
Не раз сигнал тревоги нас срывал,
Мы жизнью ради жизни рисковали,
Но на судьбу нам сетовать нельзя:
Ведь мы работу добровольно выбирали.

Генерал-лейтенант Алексей Дмитриевич Бесчастнов, начальник 7-го
управления КГБ, шел на доклад к Андропову.
Полированный мрамор ступенек, барская плавность ковровой дорожки и
кабинеты, кабинеты, как часовые - слева, справа.
...Коридоры Лубянки. Вроде и родные они и знакомые, а не любил их
Алексей Дмитриевич. В пятьдесят третьем спешил он этим же коридором к
Кобулову, заместителю Берии.
Бесчастнов был тогда советником в Чехословакии. Смутное время: чехи
бастовали, в стране ширились волнения.
Кобулов молча разглядывал стоявшего перед ним полковника, шумно, с
храпом дышал, устраивая под столом огромный живот. Дубовый стол,
изготовленный по специальному заказу с вырезом для кобуловского живота,
жалобно поскрипывал. Наконец Кобулов спросил:
- Что у тебя там за стачки, Бесчастнов?
- Не у меня, а в Чехословакии.
Замминистра оскалился, побагровел:
- Ты забыл, перед кем стоишь?! Я сорву этот значок, - он ткнул
пальцем на депутатский значок Бесчастнова, в ту пору Алексей Дмитриевич
был депутатом Верховного Совета РСФСР. - В подвал посажу, тут - на
Лубянке...
Бесчастнов вышел от Кобулова и увидел: кабинеты, кабинеты, как
часовые, и коридор. Куда он ведет? К Берии? В тот самый подвал, и:
которого никто еще не выходил?
Чудом спасся Алексей Дмитриевич. После сдачи дел в Праге ему
приказали лететь в Москву самолетом. Знал: прямо у трапа - арестуют. Он
ослушался, поехал поездом. А в ночь его прибытия в Москву; был арестован
Берия, посыпалась его шайка, и Кобулов сам оказался в подвале Лубянки.
Бесчастнов шел знакомым коридором. Вот и дверь, за которой сидел
когда-то Кобулов, теперь там другой человек - молодой можно сказать юный.
- Алексей Дмитриевич! - кто-то окликнул его.
Обернулся: Володя Крючков, начальник секретариата председателя КГБ.
Подошел, поздоровались.
- Ты чего стоишь, как бедный родственник?
- Молодость вспомнил. Знаешь, кто за этими дверями сидел?
- Слышал!
- А я видел... И не дай Бог такого никому другому.
- Вот ты говоришь: мо-о-ло-дость... - протянул со вздохом Крючков и
взял его под руку. - В молодости я только и видел Бесчастнова в
президиумах.
- Да ну тебя, - отмахнулся Алексей Дмитриевич.
- Нет, серьезно. Что я - всего лишь районный прокурор, а ты -
начальник областного управления. Еще какого, Сталинградского
Помню, "Правду" открываю: батюшки! Депутатом Верховного Совета РСФСР
в Ленинграде избран Сталин, а в Сталинграде - Бесчастнов.
...Пройдет несколько лет, и Алексей Дмитриевич, уже отставной
генерал, позвонит председателю КГБ Крючкову.
- Володя, помнишь, ты все сокрушался, что только и видел меня в
президиумах?
Крючков, слышно было, усмехнулся в трубку:
- Помню...
- Ну а теперь я тебя в президиумах вижу. Зря завидовал...
...Расставшись с Крючковым, Бесчастнов в назначенное время появился в
приемной Андропова.
- Юрий Владимирович ждет, - сообщил помощник. Алексей Дмитриевич
вошел. Андропов глянул из-под очков, поднялся из-за стола. Поднялся
тяжеловато, но виду не подал. Бесчастнов знал: у Юрия Владимировича
больные почки. Впрочем, это не было в комитете ни для кого секретом.
Андропов не жаловался, но и не скрывал своих болячек.
Рукопожатие крепкое, взгляд цепкий, несколько ироничный. После смерти
Андропова много будут писать о нем. Скажут об уме, работоспособности,
интеллигентности, фильм даже снимут, а потом помоями обольют, тысячи
грехов понавесят. Бесчастнов все прочтет, все увидит и не удивится. Это
ведь в наших российских традициях: лизоблюды страсть как любят отплясывать
на гробах своих вчерашних повелителей.
Нет, никто из писавших и снимавших не знал его, Юрия Андропова, и не
понял до конца. Кем он был, каким был? А он, Бесчастнов, знал? Знал. Еще с
тех пор, когда Алешка Бесчастнов увидел на трибуне московской
комсомольской конференции секретаря ярославского обкома комсомола Юру
Андропова. Задиристо выступал тогда ярославский секретарь... Сколько раз
потом их сводила и разводила судьба. И теперь вот который год вместе.
Так что многое из написанного об Андропове, Бесчастнов хорошо знал, -
чушь собачья.
- Здравствуй, Алексей, - председатель КГБ кивнул на кресло у
маленького журнального столика, - присаживайся. Что пить будем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91