Игорь! Ты меня слышишь?
- Да слышу, Коль, чего шумишь? Привет.
- Игорь, у меня времени в обрез. У нас ребята тяжело ранены. Собирай
своих мужиков - и к нам.
- Это куда - к вам, объясни толком, что случилось?
- Толком не могу.
- Понял. Но хоть куда лететь?
- Думаю, в Ташкент.
- Самолет нужен. Ладно, Коля, позвоню Ивону. Все сделаем. И он
действительно сделал все. Через полчаса в московском кабинете
замначальника группы "А" раздался звонок.
- Здравствуй, Роберт Петрович. Это Коваленко. В общем, мы собираем
группу врачей. Наверно, профессор Каньшин ее возглавит. Он - светило в
гнойной хирургии. За тобой самолет.
Ивон потерял дар речи. Суперсекретная операция КГБ стала известна в
"Склифе". Роберта Петровича прошиб холодный пот: он, как никто другой,
понимал, чем это пахнет.
- Ты откуда знаешь, Игорь Леонидович?
- Успокойся, я ничего не знаю и знать не хочу, что там случилось.
Коля Берлев с места событий позвонил: много серьезных ранений. Ты что,
Роберт, хочешь своих ребят отдать в руки комитетских костоломов? Беги,
докладай начальству, выбивай самолет.
Ивон доложил по команде. Зампред Пирожков взъярился. Разглашена
государственная тайна! Какому-то врачу чуть ли не по прямому проводу о
потерях и раненых докладывает майор КГБ. "У нас что, в комитете врачей не
хватает! - кричал генерал. - Не хватит, возьмем в Министерстве обороны и
заставим их закрыть рот покрепче. Люди в погонах поймут. А тут какой-то
Коваленко из "Склифа": "Здрасьте, я ваша тетя! Тоже мне светило
медицинской науки, спаситель!"
И добавил: "Ладно, вернутся - спросим с этих героев". Зампред снял
трубку прямого телефона, доложил обстановку Андропову.
Юрий Владимирович насчет государственной тайны не вспоминал, велел
подготовить медикам самолет, оказать всяческую помощь и проявить внимание.
Второго января, почти одновременно из Москвы и Ленинграда, вылетели
два самолета: оба держали курс на Ташкент. В первом летели профессор
Каньшин, Коваленко с группой врачей своего института, во втором -
специалисты Военно-медицинской академии.
А несколькими днями раньше в Ташкент из Кабула вылетали раненые
участники штурма дворца. Их выносили из посольства и укладывали в
санитарные машины со всеми мерами предосторожности, накрыв предварительно
матрацами. Машины до аэропорта сопровождал бронетранспортер. В них больше
не стреляли.
В передний салон положили "тяжелых" - Емышева без руки, Федосеева,
Кувылина, Кузнецова, раненных в ноги, Климова, раненного в живот.
Перед отлетом сделали уколы, боль слегка поутихла и Сергей Кувылин
пытался уснуть. Уходил в прошлое рев "Шилок", свист пуль, стоны раненых в
медсанбате. Рядом с ним, через проход, лежал Кузнецов.
Кувылин услышал сквозь дрему как кто-то, склонившись над Кузнецовым,
сказал:
- Ну как ты, Гена? Ничего, держись. А мы узел связи распотрошили. Все
нормально. Взорвали да и дело с концом.
Сергей удивился: кто это там узел "потрошил"? Голос незнакомый, со
спины человека не узнать. Может, Бояринов воскрес? Кроме него и Бояринова
на узле никого не было.
- Слышь, а когда ты узел взрывал?
Склонившийся над Кузнецовым чуть повернул голову:
- Утром, когда рассвело.
- Так тогда его надо было уже восстанавливать.
- А ты кто?
- Я как раз из тех, кто узел уничтожил.
Тот поднялся с колен и, не оглядываясь, вышел, скрылся в другом
салоне. Кувылин слушал, как гудят двигатели и думал. Нет, не лавры героя
его беспокоили. Он впервые задумался о том, что станется с ними, когда
вернутся в Союз, в Москву. По-старому не будет. Жизнь их изменится. Но
как?..
Павел Климов попал в руки профессора Каньшина, и он буквально вытянул
мужика с того света. Емышев с Федосеевым оказались в хирургии. На первом
же осмотре Емышев увидел из-под халата доктора генеральские лампасы,
удивился. А после долгого осмотра комиссией, кивнув на собственную культю,
брякнул, явно обидев медиков:
- Ну что, ребята, пишите диссертации?
Доктора притихли, а генерал нахмурил брови:
- Мы не диссертации сюда приехали писать, а лечить. А пожалуй, зря
обиделись, ведь его культя стала как бы первым практическим пособием для
будущих врачей афганской войны. Часто ли им приходилось видеть тогда, в
1979-м, подобные огнестрельные ранения? Отечественная война закончилась
почти тридцать пять лет назад - несколько поколений медиков учили
военно-полевую хирургию лишь по учебникам. А тут все как на войне. Не
хотел майор Емышев обидеть генерала, да вышло так нескладно. Хотя, может
быть, кто-то и защитил диссертацию на их ранах - первых ранах афганской
войны.
Шутил майор, а сам мучительно думал, как жить дальше. Правая рука
оторвана: ни писать, ни коробок спичек взять, чтоб сигарету самому
прикурить. Вспомнился и Маресьев, и преподаватель в их Высшей школе КГБ
Ларин, который без ног и без одной руки машину водил. Пример - дело
хорошее, но каждый свое горе хлебает в одиночку. И тут никто не мог помочь
Валерию Петровичу, эту дорогу ему предстояло пройти самому.
...Новый 1980 год они встречали в Ташкенте. В госпиталь с утра
приехали ребята из Комитета республики, привезли угощения, поделились
слухами. Говорят, всем, кто ранен, - Героя, остальным - ордена Ленина.
Позже к вечеру поступили новые данные, самые последние, уточненные.
Привез их вместе с шампанским и фруктами веселый узбек, начальник отдела
ташкентского УКГБ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91