чтоб
успели.
Конечно, после всех передряг мы наслушались шикарных обещаний. Прямо
во дворце меня к Герою Советского Союза представили. Генерал Юрий Иванович
Дроздов, начальник спецуправления Первого главного управления, тут же по
своей рации связался с Москвой, и получил добро самого высокого
начальства.
Герой героем, но на следующий день мне стало худо. Удар, когда во
время боя меня отбросило к бронетранспортеру, оказался такой силы, что
"посыпались" камни из почек. Боль страшная, не дай Бог никому испытать. Но
я еще не знал и догадаться не мог, что мои боли - впереди.
Сергей КУВЫЛИН:
- В посольстве нас сразу перевязали и на рентген. У меня осколки
оказались в ноге и в руке, в горле. Кровь шла изо рта. Но я не придал
этому значения, думал - прикусил чего-то там. А потом оказалось: пробило
щитовидку и в трахее застрял мелкий осколок.
Лишь недавно, через двенадцать лет мне его вынули. В посольстве
положили нас в коридоре, отношение было очень хорошее. Женщины помогали -
жены работников посольства. Накормили нас, сигаретами снабдили. До
рассвета некоторые ребята с тяжелыми ранениями не дотянули - вынесли
одного, другого...
А утром всех в автобус и в аэропорт. По улице продвигаемся, смотрим:
кто с афганским флагом на танке едет, кто - с белым. Где свои, где чужие?
Будут стрелять - не будут? Всюду вооруженные автоматами афганцы. Наш
водитель то и дело из окна автобуса белым
полотенцем машет. В общем, доехали до аэропорта, а там в самолет и
курсом на Ташкент.
Министерство внутренних дел (Царандой) Евгений ЧУДЕСНОВ:
- Ночь мы провели в захваченном здании. Под утро, часов около
трех-четырех, по радио выступил Бабрак Кармаль. Нур сосредоточенно и очень
внимательно слушал речь теперь уже, как было объявлено, Генерального
секретаря ЦК НДПА.
А утром вместе с Нуром я ездил на узел связи и там впервые узнал
страшную весть: погибли Гена Зудин и Волков.
Дворец Дар-удь-аман Глеб ТОЛСТИКОВ:
- После взятия резиденции Амина, когда увезли убитых и раненых, мы
ночь еще воевали. Утром все стихло.
Удивительное было утро: свежее, ясное, воздух такой, что дышишь - и
надышаться не можешь. А главное, все поверили в то, что кончился этот
кошмар.
Я вышел из дворца, встал у колоннады, щурился на солнышко. Вдруг -
очередь. Резко, пронзительно - та-та-та! Офицер, молодой парнишка, не
помню - десантник ли он или из "мусульманского батальона" - схватился за
живот и падает, гаснет. И не понять, откуда стреляли. Я подхватил его,
паренька перевязали, отправили в медсанбат. Не знаю дальнейшую его судьбу,
хочется верить, что выжил. Вот таким я запомнил то утро - первое утро
афганской войны...
Внизу у дворца, сбившись в толпу, стояли пленные гвардейцы. Оружия у
них не было, но в руках они держали белые наволочки.
Берлев взял у одного из гвардейцев наволочку, заглянул внутрь: там
лежали десятка два автоматных магазинов. Он вспомнил ящики с гранатами у
оконных проемов на втором этаже. "Основательно вооружились ребята, только
вот не успели. Хотя как сказать, только что увезли тела убитых Геннадия
Зудина, Бояринова, Якушева, Суворова из "Зенита".
Подошел Виктор Карпухин.
- Николай, надо дочерей Амина в медсанбат отвезти. Берлев подогнал
машину, усадил девчонок. У одной ранение в колено, у другой осколок пробил
икроножную мышцу.
Теперь они ехали обратно, кружили вокруг дворца, спускаясь по
серпантину вниз, в расположение "мусульманского батальона". Не верилось,
что со времени сигнала, бросившего людей на штурм, прошел какой-нибудь
час. Совсем недавно локоть к локтю сидели они за ужином с Генкой Зудиным,
шутили, а теперь нет Генки и Димы
Волкова нет. Паша Климов тяжело ранен в живот. Кто знает: выживет -
не выживет?
Говорят, сегодня ночью всех раненых перебрасывают в Союз. Вот только
куда - в Москву, в Ташкент? Лучше бы в Москву, столица, врачи получше.
Сюда бы Игоря Коваленко из института Склифосовского. Не врач, а Бог в
своем деле. Берлев лечился у него. Да и других ребят устраивал по старой
дружбе. Ивона, например, когда тот повредил ногу на парашютных прыжках.
Он поглядел в бледные, испуганные лица девчонок, дочерей Амина,
попытался улыбнуться, да как-то не улыбалось. За окном тянулись редкие
сады по снежным склонам горы, дорога - серая, однообразная.
"Размечтался, - горько подумал про себя Берлев, - где мы, а где
Коваленко со своим "Склифом". Тысячи верст". А что если брякнуть ему по
телефону? - мелькнула безумная мысль. Но так ли уж она безумна?
...В медсанбате сдали раненых, и Берлев занял место старшего машины.
- Теперь куда, товарищ майор? - солдат-водитель ждал команды.
- Давай-ка, родной, гони в посольство. Знаешь дорогу? Солдат кивнул:
будет сделано. УАЗ рванулся с места. В посольстве помогли старые связи -
его еще помнили по предыдущей командировке. Но телефонная линия была
занята и занята. Телефонистка только со вздохом разводила руками и, убрав
микрофон подальше, шептала: - Андропов говорит с послом.
Когда через полчаса Берлев заглядывал вновь, она стучала пальчиком в
наушники, едва шевеля губами. Николай Васильевич поначалу даже не понял:
кто? Потом дошло: Брежнев!
С четвертого или пятого раза ему повезло. Он назвал номер телефона в
Москве, и в трубке через минуту услышал бархатный голос Коваленко.
Казалось, он стоял рядом, вышел в соседнюю комнату.
- Игорь Леонидович?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91