Вы говорили, будто слышали, как задвинулась шторка с другой стороны. Вы этого не отрицаете?– Да, все было именно так.– И поэтому вы решили, что тот, в черной кофте, уже закончил свою исповедь?– Да.– А вы не слышали, как священник снова раздвигает ширму? Может быть, он хотел еще что-то сказать ему?– Нет, не слышал.Киндерман кивнул и, закрыв дверь, вошел в соседний отсек. Осмотревшись, он занял место священника.– Сейчас я прикрою ширму с вашей стороны, – объяснил он Патерно. – После этого слушайте внимательно. – Он дернул ширму, а потом очень медленно раздвинул другую – с противоположной стороны. После этого вновь обратился к Патерно. – Вы что-нибудь слышали?– Нет.Киндерман задумался. Когда Патерно поднялся с колен, лейтенант остановил его и попросил:– Пожалуйста, мистер Патерно, не уходите пока. Следователь покинул средний отсек, вошел в правый и встал на колени. Отодвинув свою ширму и разглядев Патерно, скомандовал:– Закройтесь и слушайте внимательно. Патерно послушно задвинул ширму. Киндерман протянул руку внутрь среднего отсека, где должен был находиться священник, нащупал там металлическую ручку и попробовал закрыть ширму изнутри. Он задвинул ее почти до конца, а потом, вынув руку, уже со своей стороны нажал пальцами на створку и захлопнул ее. Раздался приглушенный стук.Киндерман поднялся, вышел из отсека и направился к Патерно. Открыв его дверцу, он молча уставился на свидетеля.– Теперь что вы слышали? – осведомился лейтенант.– Вы закрыли ширму.– А походил ли этот звук на тот, что вы слышали в прошлый раз, когда ждали своей очереди?– Да, точно такой же.– Точно?– Точно.– Пожалуйста, опишите его.– Как это «опишите»?– Ну опишите. На что он был похож? Мгновение поколебавшись, Патерно заговорил:– Ну, раздался звук, как будто ширма закрывается, потом наступила тишина, а потом кто-то снова задвинул ее.– Значит, вы расслышали, что звук прекращался на некоторое время?– Да, все было точно так же, как сейчас.– А откуда вы узнали, что ее задвинули до конца?– Тогда раздался такой же глухой стук. Довольно громкий.– То есть громче, чем это бывает обычно?– Да, стук был громкий.– И не как всегда?– Да, громче.– Понятно. А вы не удивились, почему после этого ширму не открыли с вашей стороны?– Удивился ли я?– Да, почему вам не открыли.– В общем, да.– А когда вы услышали этот звук? Сколько прошло времени, прежде чем обнаружили труп?– Не припомню.– Минут пять?– Не знаю.– Десять?– Не скажу точно.– А может быть, больше, чем десять минут?– Я не уверен.Киндерман снова задумался, а потом спросил:– А не слышали ли вы другие звуки, пока ждали здесь своей очереди?– В смысле, разговоры?– Что угодно.– Нет, разговора я не слышал.– А бывает так, что вы все же слышите голоса во время чужой исповеди?– Иногда. Особенно в конце, когда исповедь становится по-настоящему искренней, и говорят очень громко.– Но на этот раз такого не было?– Нет.– Вообще никаких разговоров?– Вообще никаких.– Даже бормотанья?– Нет.– Спасибо. Вы можете идти.Патерно отвернулся, вышел из своего отсека и присел на скамью рядом с другими свидетелями. Киндерман оглядел их еще раз. Адвокат время от времени бросал нетерпеливые взгляды на свои часы. Следователь начал именно с него:– Тот самый старичок с пакетом, мистер Коулман...– Да? – откликнулся адвокат.– Сколько времени, по-вашему, он находился внутри исповедальни?– Минут семь-восемь. Может, и дольше.– А после исповеди он оставался в церкви? – Не знаю.– Ну, а вы, мисс Вольп? Вы случайно не заметили? Девушка никак не могла собраться с мыслями и тупо уставилась на следователя.– Мисс Вольп? – Она вздрогнула.– Да?– Тот старичок с пакетом, мисс Вольп. После исповеди он ушел из церкви или остался?Девушка еще некоторое время смотрела на него остекленевшими глазами, а потом, наконец, заговорила:– По-моему, он вышел. Но точно я не могу вам сказать.– Вы не уверены?– Не уверена.– Но все же вам кажется, что он ушел.– Да, мне так кажется.– Вы не заметили ничего необычного в его поведении?– Необычного?– Мистер Коулман, а вы не заметили?– Он показался мне очень дряхлым, – отозвался Коулман. – Я еще подумал тогда, что поэтому-то он и задержался так долго.– Вы говорили, что на вид ему было за семьдесят?– Ну да, но он выглядел уж больно изможденным и слабым, когда шел.– Шел? Куда он шел?– К скамье.– Значит, он остался в церкви, – заключил Киндерман.– Нет, я этого не утверждаю, – возразил Коулман. – После исповеди он действительно направился к скамье, но потом, вполне возможно, покинул церковь.– Я понял вас, господин адвокат. Благодарю.– Не за что. – В глазах Коулмана светилось удовлетворение.– Так, теперь остается голубчик с бритой головой и неизвестный в черной кофте с капюшоном, – добавил Киндерман. – Кто-нибудь из вас помнит, оставались ли они в церкви или же сразу ушли?Наступила тишина.Киндерман обратился к девушке:– Мисс Вольп, тот мужчина в черной кофте... Что-нибудь в его облике или в манерах не показалось вам необычным?– Нет, – удивилась Вольп. – Я хочу сказать, что не обратила на него особого внимания.– А суетливости в его действиях вы не заметили? – Нет, он был спокойный, ну, в общем, как все. – Как все.– Ах, да! Он слегка причмокивал, вот и все.– Слегка причмокивал?– Ну да.Киндерман задумался, а потом спохватился:– Ну, вот и все. Спасибо всем, извините, что пришлось вас задержать. Сержант Аткинс, отпустите свидетелей, а потом сразу ко мне. Это очень важно.Аткинс проводил свидетелей к выходу, где дежурил полицейский. Всего несколько шагов, но Киндерман с таким волнением наблюдал за сержантом, будто Аткинс решил отправиться куда-нибудь в Мозамбик и, возможно, с концами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87