– А вот и дыра, – добавил он.– Черт побери, а ведь и правда, – возмутилась сестра.Резко повернувшись, она с воинственным видом покинула палату. Спустя мгновение коридор огласился ее свирепым воплем:– Кто посмел зайти к этому парню? Дайер уставился на распахнутую дверь:– До чего же мне по душе такое внимание и забота, – пробормотал он.– Да, здесь довольно мило, – согласился Киндерман, – Спокойненько и полнейшая тишина. Да, кстати, а как у вас здесь с учебной тревогой?– О, я совсем забыл, – встрепенулся вдруг Дайер. Он дотянулся до ящика тумбочки и, выдвинув его, извлек оттуда вырезанную из журнала карикатуру. Потом, со словами: «Специально берег для вас», – протянул ее Киндерману.Следователь посмотрел на картинку. Там был изображен бородатый рыбак рядом с гигантским карпом. Надпись гласила: «Эрнст Хемингуэй во время пребывания в Скалистых горах выловил карпа более пяти футов длиной, но потом-таки передумал писать об этом».Киндерман суровым взглядом окинул Дайера и поинтересовался:– Где ты это достал?– Вырезал из «Санди Мессенджер». Знаешь, а мне немного легче. – Он вынул из пакета гамбургер и начал с аппетитом уплетать его. – М-м, спасибо, Билл. Это прекрасно. Кстати, карп до сих пор плавает в ванне?– Его казнили вчера вечером. – Киндерман с удовольствием наблюдал, как Дайер принялся за вторую порцию. – Матушка Мэри откровенно рыдала за столом. Что же касается меня, то я хладнокровно принимал в это время ванну.– Это чувствуется, – заметил Дайер.– Как вам нравятся гамбургеры, святой отец? Кстати, сейчас ведь великий пост.– Я освобожден от всех постов, – возразил Дайер. – Я болен.– А на улицах Калькутты дети умирают от голода.– Они не едят коров, – парировал Дайер.– Все, сдаюсь. Еврей, выбирая в друзья священника, получает кого-нибудь вроде Шардена. А что мне досталось? Священник, который интересуется новинками женской моды и обращается с людьми так, будто у него в руках кубик Рубика, он вертит его во все стороны, как ему понравится. Главное, чтобы получился один цвет. Кому все это надо?– Не желаешь гамбургер? – Дайер протянул Киндерману кулек.– Пожалуй, один съем. – Глядя на аппетитно жующего Дайера, лейтенант почувствовал, что и впрямь проголодался. Он сунул руку в кулек и вынул гамбургер. – Мне они особенно нравятся из-за этих маленьких маринованных огурчиков. Без них как будто что-то теряется. – Киндерман отхватил здоровенный кусище, и как раз в этот момент в палату вошел врач.– Доброе утро, Винсент, – поздоровался Дайер. Амфортас кивнул и, остановившись возле кровати, взял со столика карту назначений и молча пробежал ее глазами.– А это мой Друг лейтенант Киндерман, – представил следователя Дайер. – Билл, познакомься, это доктор Амфортас.– Рад познакомиться, – приветливо окликнул врача Киндерман.Казалось, Амфортас не слышал его. Он что-то записывал в карте.– Меня вроде завтра выписывают, – начал было Дайер.Амфортас кивнул и положил карту на место.– А мне здесь понравилось, – заявил Дайер.– Да, и медсестры тут просто потрясающие, – добавил Киндерман.Впервые за все время Амфортас взглянул на следователя. Лицо его по-прежнему оставалось безучастным, глаза серьезными, но в глубине этих грустных, темных глаз скрывалась какая-то тайна. «О чем он сейчас думает? – размышлял Киндерман. – Неужели я вижу улыбку в этих полных печали глазах?»Их взгляды встретились лишь на мгновение, потом Амфортас повернулся и вышел из палаты. В коридоре он сразу же свернул налево и скрылся из виду.– Твой врач, похоже, хохочет без умолку, – пошутил Киндерман. – С каких это пор талантливые трагики занимаются медициной?– Бедный парень, – посочувствовал Дайер.– Бедный? А что с ним случилось? Вы уже успели подружиться?– Он потерял жену.– А, понимаю.– Он так и не оправился полностью.– Развод?– Нет, она умерла.– Жаль. И давно?– Уже три года, – ответил Дайер.– Это гигантский срок, – заметил Киндерман.– Я знаю. Но она умерла от менингита.– Что ты говоришь!– И он до сих пор не может простить себе этого. Он сам лечил ее, но не смог не только спасти, но даже облегчить ее страданий. И это разрывало его сердце, сегодня он работает здесь последний день, а затем увольняется. Он решил посвятить всего себя исследовательской работе. А начал он свои опыты как раз, когда она умерла.– А что он исследует? – заинтересовался Киндерман.– Боль, – охотно пояснил священник. – Он изучает боль.Казалось, Киндерман слегка оживился, услышав это.– Ты что, все о нем знаешь? – удивился он.– Да, вчера он мне полностью открылся, – кивнул Дайер.– Он любит поговорить?– Ну, ты же знаешь, как действуют на людей священники. Мы как магнит для встревоженной души.– А можно сделать соответствующее заключение и относительно меня?– Если галоши подходят, почему бы их не надеть?– А он католик?– Кто?– Тулуз Лотрек. Разумеется, доктор, о ком же я еще могу спрашивать?– Ну, ты частенько так неясно выражаешься...– Это обычный способ. Особенно, когда имеешь дело с чокнутым. Итак, Амфортас католик или нет?– Да, он католик. И вот уже много лет подряд ежедневно посещает мессу.– Какую мессу?– В шесть тридцать утра в церкви Святой Троицы. Кстати, я тут обдумывал твою проблему.– Какую проблему?– Насчет зла, – напомнил Дайер.– Да разве это только МОЯ проблема? – фыркнул Киндерман. – Чему же тебя столько лет учили? Вы в своей семинарии для слепых одни корзины, что ли, плетете? Это проблема КАЖДОГО!– Понимаю, – согласился Дайер.– А вот это уже странно.– Тебе не мешало бы относиться ко мне с добротой.– А плюшевый медведь?– Медведь тронул меня до глубины души. Так мне можно говорить?– Но это очень опасно, – нахмурился Киндерман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87