Впрочем, Оскар и Биди ее не заметили,
увлеченные разговором.
- ...А ты не знаешь, за что его прозвали Совой?
- Его так еще в Столице именовали. Наловчился он орать певчей совой,
не отличишь. "Вяя-а-а-а-аа!!!" Только еще громче.
- Вот как? Ни разу не слышал.
- А откуда тебе-то было слышать? В Аптаун ты ездить не любишь,
нерадивый ты наш губернатор, а к тебе, насколько я знаю, Сова был не вхож.
Арктика Тепанов, то есть... Простите, Аттвуд, мы с Биди совсем отвлеклись.
- Ничего страшного, Оскар! Мне все интересно.
- Теперь о зверях. Главная зверушка - хищный пингвин. Прозвали его
так за способ передвижения - он катится на брюхе, а лапами только
отталкивается. Здорово получается, между прочим. Из его жира в Столице
умеют делать чудесный крем для дамочек. Выслеживать хищного пингвина -
дохлое дело. Его бьют, когда он нападает. А потом надо следить, чтобы тушу
не слопали его же братишки или... Про певчую сову вы уже знаете. Пакость
мусорная. Короче говоря, пингвины жрут все живое, а певчие совы - все
мертвое, тем и пробавляются. Есть еще какие-то твари, по слухам -
страшные, но они так далеко водятся, что туда даже караваны не ходят, да и
незачем...
- Биди говорил, что какой-то из кораблей первопоселенцев опустился в
другом полушарии...
- Да, "Шарденне". Ну и что? Они сами захотели отделиться. Насильно
мил не будешь. А если бы захотели, уже бы к нам добрались. Вы с орбиты
видели на том полушарии город?
- Нет.
- Ну, значит, не судьба. Кому как повезет.

...Приглашение, подписанное "Сибил Тепанов", ни к чему не обязывало.
Оскар знал, что многие просто-напросто засовывают подобные бумаги подальше
и забывают о них. Он и сам терпеть не мог всяческие церемонии, а похороны
- в особенности, но долг старателя велел исполнить последнюю волю Совы. У
Оскара даже не было подобающей траурной одежды, пришлось одалживать у
Биди. На похороны было принято являться пешком, но на это, видит Бог, у
Оскара еще сил не доставало, и тот же Биди ссудил его своими аэросанями. И
все-таки, Оскар поспел только к концу отпевания в храме.
Как только священник произнес последнюю фразу ритуала: "...И в этом
льду пребудешь, пока не вострубит архангел", - на кладбище зазвонил
колокол: два удара - один-два-три-один, и снова два-один-три-один, и
снова, и снова, и снова...
Четыре автономных экзоскелетона подняли тяжеленный крест черного льда
- блок с вмороженным в нет телом Тепанова, и к Оскару подошла вдруг
красивая девушка в траурной фате, подала руку.
- Идите рядом со мной, господин Пербрайнт.
- За что такая честь? - удивился Оскар.
- Вы же спасли отца.
- Как же я его спас, если мы его хороним?!
- В Столице так говорят.
Оскар молча поклонился и вышел из храма, держа Сибил Тепанов, дочь
Совы, под руку. Он хотел прямо здесь отдать ей завещание Совы, но потом
решил, что найдет для этого более подходящее время.
Процессия, во главе которой решетчатые роботы несли скорбный блок,
остановилась у могилы - глубоко вырезанного во льду креста со ступенями в
изножии. Первым спустился в могилу священник, следом за ним, по очереди,
все прочие опускались и становились на колени; творили тихую молитву.
Когда подошел черед Оскара, он, не верящий ни в Бога, ни в черта,
почувствовал себя совершеннейшим кретином. Однако отказаться - значило
смертельно обидеть всех присутствующих. Когда Оскар опустился на колени,
ему припомнилось, как Сова превращался в полостника. Он неловко повернулся
и чуть было не упал навзничь: такая дикая, пронзительная боль обдала
разорванный бок. Оскар с огромным трудом, еле-еле, но самостоятельно
выбрался наружу, и уже в тумане видел, как в ледяную могилу спустилась
Сибил Тепанов, как она упала, раскинула руки, и как невесть сколько
времени спустя ее вынесли из ямы без чувств...
Колокол зазвонил размеренно: как только затихал один отчаянный удар,
его нагонял следующий. Оскар не стал смотреть, как опускают блок, как
заливают могилу водой. Он побрел к священнику и тихонько сказал:
- Я приехал на санях, святой отец... Пусть ее отвезут и возвращаются
за мной. Я, похоже, к тому времени тоже скисну...
Через минуту он понял, что переоценил свои силы.

- ...Отговаривал я тебя, - услышал Оскар, когда очнулся. - Хорошо
повеселился?
- Как она?
- Ты имеешь в виду дочку Тепанова? - спросил Биди. - Не знаю, мы с
землянином были в его модуле, когда вас привезли. Наверное, просто
обморок. А как ты?
- То же самое - простой обморок. Завтра-послезавтра вполне смогу
плясать.
- Вот и хорошо. Поедешь со мной и землянином в Ледовый Театр.
Оскар поморщился.
- Что, не нравится компания? - спросил Биди.
- Нет, с чего ты взял. Землянин, судя по всему, мужик хороший... Но
ух больно он прямодушный. Как ребенок, право слово. Если на Земле все
такие, то нам там, грешным, нечего делать.
- А чего ты кривишься?
- Я хотел сходить посмотреть на лучевую станцию, да и в мастерской,
наверное, все растаяло.
- С чего бы это? Весны здесь лет семьсот-девятьсот не бывало.
Оттепели не жди. Раньше чем лет через сто пятьдесят, как творит землянин.
А насчет станции одно скажу - скучно развлекаешься.
- А мне в городе вообще скучно, Ив. Все дело в скорости и
пространстве: по городу приходится ползать, а во льдах я летаю. Какие
здесь у вас развлечения? В театре я бы с удовольствием спал, да музыка
мешает. В казино - те же хищные пингвины, только в другой шкуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17