тем паче что игломет не всегда
брал толстые шкуры матерых зверюг.
Как и следовало ожидать, все пребывало в полнейшем порядке, а иначе
хоть что-нибудь непременно задребезжало на быстром ходу. Оскару досталось
немного работы: ослабить рычажные фиксаторы, чтобы ледяной балласт
сбрасывался мгновенно, и еще раз, для очистки совести, обойти вокруг
машины с инспекторской проверкой. Напоследок он достал из-под левого
налокотника узкую красную ленточку и пустил ее по ветру, стиснув кончик
двумя пальцами. Ленточка вытянулась, словно линейка, Оскар пристально
взглянул на Ледяную Звезду; снова - на ленточку, разжал пальцы, и ее
мгновенно унесло с глаз долой. Как всегда Оскар подумал, что Богу такое
ничтожное приношение безразлично, но - обычай следовало соблюдать даже
наедине с собой, да и ветер стоило лишний раз проверить перед прыжком.
Если разведка была удачной, это еще не означает, что и дальше, до самого
возвращения, все покатится словно по колее.
Когда Оскар вновь забрался в кабину, стянул перчатку и сунул пальцы в
"кастет", где-то поблизости заорали сразу две певчие совы.
- А, чтоб вам провалиться... - пробормотал Оскар и принялся
разворачивать парус таким образом, чтобы Ледяная Звезда пришлась
точнехонько на центр амбразуры. - И какого черта здесь насобиралось
столько этой клятой нечисти...
Буер сразу же схватил ветер, и понесся, набирая скорость, по
стеклянно-гладкому полю. Минут через двадцать, когда справа мелькнула
первая вешка, Оскар заметил, что чей-то буер проходил здесь совсем
недавно: царапины на льду еще не успели затянуться. Но размышлять об этом
времени не оставалось, зеленые вешки проносились одна за одной по обе
стороны. Промахнув красные вешки, Оскар сбросил "кастет" с правой руки, а
левой дернул на себя до упора рычаг с оранжевой рубчатой головкой, и парус
раскололся вдоль, распался на два длинных крыла. Рычаг назад, от себя - и
на самом краю Старой Трещины тяжело грохнул балласт, чтобы лететь дальше,
вниз, своим путем - на дно глубочайшей расселины, а полегчавший буер уже
парит над нею, и Оскар с неодолимой дрожью считает мгновения полета... Во
время прыжка он уже ничего не может ни сделать, ни поправить. И только
судорожно переводит дух, когда лезвия ударились об лед на другом краю
Трещины, но тут же буер сотряс еще один удар, левое крыло со скрежетом
отлетело к чертям совиным, и искалеченная машина закружилась в каком-то
бешеном вальсе, лишь по великой удаче не рухнув в расщелину, а Оскара
ка-а-ак вышвырнуло из-за расколовшейся кабины, но тоже, к счастью, в
сторону от края...
Что-о-о?! Я же здесь всегда прыгал!!! Только и успел подумать он,
прежде чем шваркнуло об лед с неимоверной силой.

...Очнуться ему помогла внятная ругань: чувствовался столичный
акцент; мало что понимая из-за звона в голове, Оскар с огромным трудом
поднялся на ноги, постоял, шатаясь, попытался покачать головой, но что-то
мешало...
- Слава Богу, - донеслось сзади; ругань прекратилась. - А я думал,
что так и сдохну, не дождусь, покамест ты очухаешься...
Оскар медленно развернулся, всем корпусом. В луже заледеневшей уже
крови лежал Сова Тепанов и корчил зверские рожи. Рядышком с ним, тоже
покрытая кровью, валялась кривая сабля.
- Здорово, Сова, - пробормотал Оскар. - Отличное же времечко ты
выбрал для харакири. Особенно - местечко...
- Тебе все шуточки... - говорил Сова гораздо тише, чем ругался, -
...а я сейчас окочурюсь...
- Раньше надо было окочуриваться, - ответил Оскар. - Теперь я тебя
вытащу.
- На себя посмотри, вытаскиватель... - по-прежнему тихонько
посоветовал Тепанов.
- Успею еще. Как-нибудь... - Оскар опустился на колени рядом с
раненым. - Что у тебя?
- Заливал балласт, пингвины налетели. Пока отбивался, разгонял, они у
меня успели выдрать фунтов десять мяса... Ну, троих гадов я положил, вон
там валяются...
И верно, чуть поодаль примерзли к окровавленному льду три мохнатые
кучи. Оскар плюнул в их сторону: так велел обычай, да и веление души
требовало; достал из аптечки на поясе вечный шприц, поискал на Тепанове
живое место и сквозь костюм воткнул иглу в тело; затем достал пакет с
"липучками" и принялся сверху вниз бинтовать...
Тепанов был мужик крепкий, и обычной дозы наркотика, положенной в
таких случаях для обезболивания и отключения, оказалось маловато, чтобы
сразу нокаутировать его организм.
- Спасибо, Оскар... Но я, наверное, все равно подохну. Прости... Это
об мою балластину ты расшибся... Я когда с тварями возился, рычаг задел,
ну, она и поползла... А облегченный буер потом сдуло прямиком в Трещину.
Подфартило, короче, дальше некуда...
Ладно, угольками сочтемся. Полежи. Пока я шлюпку соберу.
- Нет, постой... Слушай, покамест я не сомлел... Вот здесь, - Сова
коснулся поясной сумки, - мое завещание, отдашь дочери...
- Какой такой еще дочери?
- Моей... Она в городе живет... Дочка моя... Найдешь, ей отдашь.
- Сам отдашь.
- Возьми, слышишь, возьми!.. - Тепанов дернулся к сабле.
- Ладно, ладно, давай уж, - грустная ухмылка искривила губы Оскара, -
а то еще зарубишь своим ятаганом, как пингвина.
Оскар снял с раненого сумку, прицепил на пояс себе.
- Там, - Сова показал на сумку, - футляр, маленький такой, это тебе,
возьми... Кроки... Там кроки... как найти библиотеку... их библиотеку...
хорошо все-таки, что тебе отдавать приходится, а не кому другому...
- Ты бредишь, - спокойно сказал Оскар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17