Столько лет блоки лежали, не растают же вдруг...
- А что у тебя на заявках? - поинтересовался Биди.
Оскар раздвинул стену, открыв огромный металлический диск, ловко
поднял блок, закрепил в фиксаторах, крутанул и ответил:
- Судя по экрану сканера - несколько человек... Пикник у них был,
вероятно...
Оскар снял с себя экзоскелетон и отослал его в бокс, включил свой
громадный станок и взял из шкафа-нагревателя инструменты. Блок бесшумно
вертелся. Впечатляет, подумал Аттвуд.
Вскоре под руками Оскара передняя грань блока высветлилась, сделалась
стеклянно-прозрачной.
Это был мальчик в одежке с мелким узором. В руках он держал какой-то
металлический предмет, игрушку, наверное. Биди подошел, вгляделся в лед и
разочарованно вздохнул.
- Вот именно, - сказал Оскар.
Лицо мальчика было искажено гримасой ужаса и боли. Оскар поймал себя
на том, что бессознательно сморщился, так же, как и маленький абориген.
- Не шедевр, - огласил вердикт губернатор.
- Все претензии - его родителям, - ответил Оскар, убирая инструменты.
- Забракуешь? - спросил Ив.
- Подумаю. Может, новодел получится. Потом.
- А куда вы деваете забракованных? - подал бос Аттвуд.
- Увозим. Милях в двадцати есть выемка, вон туда и опускаем. Назвали
Могильником и вспоминать о нем не любим, - ответил за Оскара Биди.
Оскар выкатил из стенного шкафа подставку на колесах-шарах, подвел
под блок и отпустил фиксаторы. Глыба тяжело легла на площадку-подставку, и
мастер толкнул ее прочь, все равно куда, в каком направлении.
- Ради Бога, поверните его лицом к стене! - взмолился Аттвуд. - Я не
могу оторваться от его лица!! Что же с ними произошло, черт побери?!

...На макушке огромной арки ветроэнергостанции вспыхнули оранжевые
огни штормового предупреждения. Истерически засвистел саунд-маяк.
- Плевать, - буркнул себе под нос Оскар, покосившись на табло, где
высвечивались скорость и направление ветра.
Под выездной аркой стояли, словно в карауле, вооруженные силы Ириса в
полном составе - пара аэросаней с пулеметами. Оскар высунулся из люка,
хотел спросить, по какому случаю парад, но понял, что ветер ему все равно
не перекричать, и задвинул люк, успев приметить чуть в стороне белый буер
помощника шерифа, с еще неотцепленным моторным толкателем.
Ясно, подумал Оскар. Чуть поутихнет, двинутся заявки проверять.
Мне-то что, пусть. А типчики вроде Барыги как пить дать забеспокоятся.
Оскар вдавил педаль до упора, моторы за спиной зарычали от натуги, и
тяжелая платформа рванулась вперед, пулей вылетела на ледяной простор.
Вскоре Оскар поставил руль на стопор, включил таймер и повернулся к
термосам. Следовало подкрепиться сейчас, когда платформа подойдет к
Лабиринту, придется самому браться за руль и ползти на самых малых
оборотах. В который раз проклял он Старую Трещину, присовокупив к ней и
Лабиринт, но объезжать ее с другого конца было бы уж совершеннейшей
дикостью - этот утомительный процесс занял бы в общей сложности трое
суток, спятить можно от скуки, да и сроки поджимают, сроки! Заявка
истекает.
Эх, если бы можно было прыгнуть через Старую в обе стороны, подумал
Оскар. Только чтоб ни о какие балластины больше не...
Напарника он так и не нашел, пришлось управляться самостоятельно;
высосав из донышка первый термос, Оскар натянул парик, снял руль со
стопора и высунулся из люка. Над горизонтом висела Полумаска, вечный
спутник Льдины, и слабо светилась в лучах Айсстар. Отыскав созвездие
Крыла, Оскар вслепую пошевелил рулем, снова застопорил его, включил
ближний, ультразвуковой, локатор, и задвинул люк...

...Локатор будил его дважды. Первый раз сработал невесть отчего, а во
второй раз Оскар успел увидеть, как шарахнулась от ультразвукового веера
певчая сова, истошно вопя и топорща когти.
Оскар вяло ругался, обложил певчую тварь последними словами, которые
ему были известны, потом бросил взгляд на таймер и решил, что доспит
как-нибудь в другой раз. Вскоре в луче прожектора высветились головоломные
фигуры Лабиринта. Они могли бы показаться прекрасными, но только издали, и
Оскару некогда было ими любоваться. Все эти ледяные цветы, спирали и
прочие причуды, то ли выветренные, то ли выросшие изо льда, интересовали
Оскара лишь потому, что их приходилось обходить, увертываться, черт их
побери. Этим жутким слаломом он и занимался часа три кряду, неустанно
наполняя кабину тихими проклятиями.
Выбравшись наконец-то на чистый лед, Оскар начал ругаться в полный
эпос, самыми последними черными словами, которые приберег для Лабиринта,
но сейчас адресовал не ему: перекрывая вой ветра, издалека донесись глухие
хлопки...
- Какая гадина рвет лед на моем участке?! - яростно спросил он экран
радара. - И полиция развлекается на ветростанции парадами, холера их всех
порази!
Оскар бросился к рации, вызвал шерифа, вызвал еще и еще, и еще, но
никто не отвечал.
- Ладно, - решил Оскар, - сто чертей им в задницу, будем разбираться
сами, господа старатели, - и дал пропеллерам полные обороты.
Примчавшись на участок, он сразу понял, что план выемки блоков,
тщательно отработанный на макетах, можно забыть, больше плана не
существовало.
Это был почерк Барыги: одна-единственная шахта, а вокруг - ледяное
крошево, веер трещин; полный разгром, словом. Браконьер, он добудет одного
аборигена, а загубит десяток других, остальных; даже без сканера ясно
стало, что трещины идут до самой почвы, разрывая тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17