Но позже,
насмотревшись на кузнецов, он все понял: малый молот,
словно играя, пробегал по поковке и показывал, где и как по
ней надо ударить, чтобы получилась задуманная вещь, большой
же молот, словно все понимал сам, послушно проходил по
следу малого, как бы подчиняясь его воле.
Смотреть, как работают дед и отец, было самым любимым
занятием для мальчугана. Высокие, статные, сильные, в
длинных кожаных передниках, через высокие лбы - тонкие
ремешки, чтобы густые черные волосы не лезли в глаза, руки
в кожаных рукавицах легко управляются с тяжелыми молотами,
которые, с гулким грохотом опускаясь на наковальню,
выбивают множество ярких веселых звездочек - такими
запомнил из мальчик на всю жизнь. Именно такие, черные от
копоти и окалины, мокрые от пота, но счастливые от
собственной радостной усталости, являлись они ему, уже
взрослому и прославленному воину, в его беспокойных снах,
словно вопрошая, неужто перевелись в их роду умельцы и
навсегда умолкла слава мастеров.
- Ниун, дружище, - прервал его тягостные раздумья
высокий мужчина средних лет, лицо которого было испещрено
шрамами. - Что задумался? Давай выпьем. Если бы ты не снес
рыжую башку тому вонючему псу, не сидеть бы мне рядом с
тобой. Вот это был удар! - воскликнул он, повернувшись к
окружающим. - В жизни не видел такого! А уж я-то, поверьте,
пустил немало крови этим отродьям Нергала!
Ниун улыбнулся, явно польщенный словами бывалого воина,
и, подняв ковш, сделал большой глоток.
- Так-то лучше, - оживился его собеседник. - Поверь, ты
хороший воин, а с годами станешь великим. Тебя ждет слава.
И богатство.
- Все мы воины. А вот кузнеца среди нас нет, - снова
нахмурился Ниун. - Кто сделает нам новое оружие? А щиты?
Кольчуги? - Он помолчал и решительно закончил, стукнув
кулаком по столу: - Я буду кузнецом, как отец.
- Опять ты за свое! Кто возьмется тебя учить? Во всей
округе - ни одного бездетного мастера. Ты хоть знаешь, как
руду искать? А работать молотом? то-то. Сам не справишься.
Ниун поморщился, словно у него вдруг заныли все
полученные в сегодняшнем бою раны. Горькие слова болью
отозвались в его сердце. Все справедливо. Он, конечно,
дневал и ночевал в кузнице, но ничего так и не изучил
основательно, сам, своими руками, даже кривого гвоздика не
выковал. Молодой воин задумался, стараясь вспомнить, что
успел узнать от отца.
Руду добывали на обширном болоте, затерянном в дремучих
темных лесах. Черная с красными примесями она лежала под
корнями чалых болотных деревьев. Да и не только по виду, но
и по весу умел определить руду опытный мастер: взвесив на
руке по горсти разной земли, он безошибочно говорил, есть в
ней железо, ибо земля с металлом гораздо тяжелее.
Накопав достаточное количество железной земли, ее
прожигали на костре, чтобы удалить все лишнее, золу толкли
и просеивали, пока не оставался лишь черный порошок, в
котором и содержалось железо. Чтобы из порошка выварит
металл, строили специальные печи, которые ставили на самой
окраине селения, желательно возле реки или ручья. Именно
поэтому кузнецы всегда селились особняком - и вода рядом, и
грохот не беспокоит соседей, да и огонь, если вдруг что с
печью случиться, не затронет их дома. Хороший мастер всегда
о людях думал.
Печи эти сооружали из камней, соединенных смесью песка
и глины. Снизу, чтобы поступал воздух, подводили глиняные
трубки, к которым примыкали мехи из выдубленной кожи. Печь
загружали отборным древесным углем и порошком из железной
руды, добавляли песок и мытую в воде золу. И только потом
разжигали огонь, произносили нараспев заклинание и начинали
варить - плавить - металл.
Это было великим мастерством, граничившим с магией, и
лишь с годами, учась у отцов и дедов, можно было овладеть
им, научиться ремеслу так, чтобы руки сами знали, что
делают. Поспешишь - получишь хрупкий, жесткий металл,
который превратится под молотом в груду осколков. Чересчур
помедлишь - вовсе не выйдет железа, спечешь порошок в
никчемные куски. А главное - в печь нельзя заглянуть,
потрогать металл: готов ли? Это тайна великая, и лишь
опытному мастеру доступна она.
Помнил Ниун и разговор отца с дедом о закалке поковок,
да по малолетству тогда, к сожалению, не все из него понял,
а теперь и спросить не у кого. Поковки калили по-разному: в
проточной и стоячей воде, в топленом жиру лесных вепрей или
даже в их тушах, а иногда и в жиру козьем. Но не то было
главным, в чем калить, а то, какие слова при этом
наговаривал кузнец. И для каждого дела - свое заклинание: и
когда держали железо в огне, и когда вынимали его, и когда
калили. А ведь не только сами слова важны. Поторопишься,
скажешь их слишком быстро - и пропала работа, ломким
окажется клинок, пропадет воин с таким никудышным оружием.
Но и медлить сверх меры нельзя: растянешь слова - и будет
изгибаться меч, как полоса ткани, ни рубить, ни колоть им
нельзя...
Кто же согласится обучать всему этому чужака? Нет,
только плоти от плоти, крови от крови своей можно доверить
такую тайну. И лишь если обидели Боги, не дали сына, мог
мастер подыскать себе преемника на стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18