Заходи ко мне в дом. А то я все один и
один, поговорить даже не с кем. Соседи, правда, заглядывают,
но с новым человеком побеседовать куда интереснее. Заодно и
хозяйство мое посмотришь. Может, надумаешь остаться.
Успокоенный тем, что у Вокнана нет семьи, а значит,
никакие соблазнительный ручки не будут посягать на его
свободу, Ниун кивнул и отправился вслед за мастером. С
первого взгляда становилось ясно, что старик и правда уже
давно один. Его дом одновременно служил ему и жильем, и
мастерской. В углу просторной комнаты стояло широкое ложе,
возле него - стол с накрытой деревянной миской, - видимо,
еда, - и короткая широкая лавка. Все остальное пространство
занимали инструменты. Здесь были и топоры, и широкие ножи с
тупыми концами, и такие же бруски, как тот, которым Вокнан
работал на берегу, и тяжелые деревянные молотки. Посредине
стоял большой точильный камень, а возле него лежало
несколько точильных брусков.
- Лодку, справную лодку, сделать совсем непросто, -
пояснил Вокнан гостю. - Надо отыскать хорошее дерево,
крепкое и ровное, и обязательно попросить Духов Леса, чтобы
они разрешили его взять, а то лодка быстро сгниет. Но это
только начало. Поваленное дерево должно высохнуть. Сохнет
оно долго, и я в это время вырезаю для будущей лодки весла.
На это обычно уходит зима. Весной я начинаю обрабатывать
колоду. Сначала нужно придать ей подходящую форму. Это дело
непростое и требует много времени. Хорошо, если успею до
холодов. А если нет, приходится снова ждать тепла. И тогда
начинается самое главное и самое трудное - наступает пора
долбить колоду, чтобы из нее получилась настоящая лодка,
легкая, прочная, с тонкими бортами. Приходится снимать
дерево очень маленькими кусочками или тоненькими слоями,
чтобы не повредить, не испортить дерево. А когда все
сделано, предстоит еще обратится к Духам Воды, чтобы они
позволили лодке плавать. Не договоришься с ними - считай,
зря трудился...
Мастер, казалось, мог говорить о своем ремесле дни и
ночи напролет. Гость вежливо слушал его, но взгляд Ниуна
рассеяно блуждал по бревенчатым стенам, по закопченному
потолку, все чаще останавливаясь на закрытой миске. Он
устал и уже хотел есть, а хозяин, забыв обо всем на свете,
все говорил и говорил, рассказывая, как любит ходить по
лесу в поисках подходящего дерева, почему не всякая
древесины годится для его дела, как надо затачивать долото
(вот как, оказывается, назывался тот брусок в его руках),
как правильно вырезать молоток, необходимый доя работы...
вдруг Вокнан резко замолчал, а затем, ударив себя по лбу,
воскликнул:
- Совсем я заболтался! Да ты садись, вон лавка. Я
сейчас покормлю тебя. Я недавно закончил лодку, и мне
принесли и мяса, и рыбы, а соседка испекла свежих лепешек.
Замечательно они у нее получаются. Перекусим, а ты мне
расскажешь о себе.
Ниун кивнул, обрадованный, бросил на пол свой дорожный
мешок, который, пока хозяин разглагольствовал, держал в
руках, и тяжело опустился на деревянную скамью. Хозяин не
обманул, и вскоре на столе появилась всевозможная снедь.
Ниун, с удовольствием пережевывая свежайшую рыбу,
запеченную на угольях, поведал Вокнану свою историю. Тот
сочувственно кивал, не перебивая, а когда гость замолчал,
спросил:
- Может, все-таки останешься у меня? Мое ремесло ничуть
не хуже кузнечного дела.
- Не хуже. Но зов предков не заглушишь просто так,
потому что он надоел. Им нельзя отказывать. Я не могу
прекратить свои поиски.
- Жаль. Очень жаль. Не буду тебя уговаривать. Но поживи
у меня хотя бы пару дней. Тебе отдых, а мне радость.
Киммерийцу было жаль этого замечательного старика, и он
согласился побыть немного в доме лодочника.
К вечеру того же дня, прослышав о чужаке,
остановившемся у Вокнана, к старому мастеру зашли двое
младших сыновей местного кузнеца. Увидев их, Ниун решил,
что зрение изменило ему, настолько эти статные мускулистые
юноши походили друг на друга: одинаковый рост, одной ширины
могучие плечи, черные волосы, ослепительно голубые глаза.
Высокие лбы и длинные носы братьев говорили о том, что в их
жилах текла кровь туногов и райдов. Эти племена всегда желе
по соседству, и мужчины райдов нередко заглядывались на
женщин туногов. Даже голоса поздних гостей были похожи. И
имена.
- Рулан и Релан.
Лодочник был неправ, утверждая, что они одного возраста
с Ниуном. Юноши пережили вряд ли более восемнадцати зим и
совсем немного успели повидать на своем веку. Они очень
боялись показаться северянину желторотыми юнцами, и потому,
пока он рассказывал всякие истории о жизни своей деревни, о
битвах с ванирами и охоте на диких зверей, оба сурово
хмурили брови, с важным видом кивали и изредка вставляли
короткие замечания, казавшиеся им многозначительными.
Несмотря на все их старания Ниун время от времени
посматривал на них с отеческой снисходительностью. Услышав,
что он скоро отправится дальше, на поиски кузнеца, который
возьмет его в учение, юноши попросились с ним. Ниун
задумался, а потом осторожно, не желая обидеть юношей,
сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18