И половую энергию, между прочим, не экономила, расходовала направо и налево. Рассказывают, что…
— Осаф Александрович, не отвлекайтесь. — Плещеев вдруг ни к селу ни к городу вспомнил Дашу, свою несостоявшуюся любовь, вздохнул тяжело. — Итак, что у нас еще?
Он прекрасно знал, что самое важное Пиновская оставляла напоследок, так сказать на сладкое.
— Мы тут покопались немного с Осафом Александровичем. — Марина Викторовна отпила кофе, неторопливо раскрыла папку и вытащила исписанный листок. — Так вот, выходит, что через туристическую фирму «Альтаир» «Магия успеха» сейчас ведет набор девиц на буровые вышки. Догадываетесь куда? — Она победоносно взглянула на Плещеева, улыбнулась в ответ на его понимающий кивок. — Конечно же, в Норвегию! Кому-то в этой стране здорово приглянулись россиянки, и чует мое сердце, что это не вульгарная секс-эксплуатация, здесь что-то другое, может быть, насильственное изъятие органов или еще чего похлеще.
Она замолчала с многообещающим видом, и Плещеев, сразу догадавшись, что десерт впереди, поторопил:
— Ну же, Марина Викторовна, не тяните кота за хвост.
— Ладно, ладно. — Пиновская с важностью кивнула и вытащила еще один листок из папки. — Но вначале немного истории. Пятого мая тысяча девятисот двадцать первого года был создан специальный отдел при ВЧК, СПЕКО, которому было поручено следить за режимом секретности и соблюдением государственной тайны. Руководить отделом поручили Глебу Ивановичу Бокию, члену РСДРП с тысяча девятисотого года, человеку неординарному, мыслящему широко и склонному к мистике. Интереснейшая личность. — Марина Викторовна как-то странно улыбнулась. — При обыске в его доме нашли целую коллекцию засушенных мужских фаллосов. Так вот, при его непосредственном участии в начале двадцать пятого года при СПЕКО организуется секретная лаборатория нейроэнергетики, начальником которой назначается Александр Васильевич Барченко, известный ученый-биолог, оккультист, ученик легендарного Бехтерева. Его интересует работа мозга, электрический потенциал живой клетки, гипноз, телепатия, а главное — управление психикой и поведением человека. Еще в двадцатом году он возглавлял экспедицию на Кольский полуостров в район Ловозера, где наблюдал необычайное явление эмерик, до сих пор приводящее специалистов в недоумение и представляющее собой неизученный феномен массового зомбирования. Результаты своих практических и теоретических изысканий Барченко обобщил в фундаментальном труде «Введение в методику экспериментальных воздействий знергополя». Однако в тысяча девятисот тридцать седьмом году, после расстрела ученого, все материалы попали в НКВД и с приветом. — Марина Викторовна замолчала, перевернув исписанный лист, кончиком языка облизала губы. — Ну вот, добрались наконец до сути. Невиномысский считает, что все работы по зомбированию, проводимые нашими спецслужбами, основываются на трудах покойного Барченко. Настоящее уходит корнями в прошлое, а ведь еще Козьма Прутков говорил — зри в корень. — На губах Пиновской заиграла торжествующая улыбка. — В общем, отыскался человечек один, работавший вместе с Барченко. Это бывший сотрудник седьмого отделения, подполковник в отставке, некто Степан Евсеевич Кустов восьмидесяти девяти лет от роду. После расформировании СПЕКО в тысяча девятисот тридцать восьмом году он служил оперативником в ИТУ, во время войны был командиром заградотряда, затем начальником тюрьмы особого режима. Сейчас проживает в Луге, занимается пчеловодством, вдовец, церковный староста в местном храме. Имеет орден Красного Знамени, Красной Звезды, кучу медалей. Словом, жизнь прожита не зря.
— Ну что ж, надеюсь, он еще не впал в маразм. — Плещеев всмотрелся в фотографию благообразного, длинноволосо-длиннобородого старца, зевнул, едва сдерживая смешок от нахлынувшей ассоциации. — Ладно, сам съезжу, лично пообщаюсь.
Ему почему-то вспомнились слова из дурацкой рождественской песенки:
Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из паты.
Ты подарки нам принес, пидорас горбатый?
Странная все-таки штука память.
В Лугу Плещеев попал только к обеду, — хоть и выехал рано, но по скользкой дороге особо не разгонишься, да и сто сорок верст тоже не шутка. Проплутав немного по бугристым щебеночным проселкам, он нашел наконец улицу Болотную и запарковал машину у чахлой осиновой рощицы, сплошь заваленной мусором, ржавыми банками, битым стеклом. Неподалеку, в тупике, стоял большой деревянный дом, в котором и обретался на старости лет Степан Евсеевич Кустов.
— Бобик! Бобик! — Держа наизготове баллончик «антидога», Плещеев осторожно приоткрыл калитку, просунул голову, прислушался и, не обнаружив во дворе злой собаки, поднялся на крыльцо, негромко постучал. — Хозяин! Хозяин!
— Сейчас иду, сейчас. — Послышались шаркающие шаги, дверь со скрипом отворилась, и на пороге возник сухощавый, крепкий еще старик. — Тебе чего здесь, мил человек? Заблудился?
Он подслеповато щурился, вглядываясь из-под руки, но смотрел приветливо, незлобиво.
— Здравствуйте, Степан Евсеевич. — Плещеев вытащил документ, подтверждающий членство в Союзе писателей, широко улыбаясь, протянул старцу руку. — Ефим Широкий, журналист, работаю над повестью о героическом прошлом, без вас книга получится неполной.
— А ты не томись, мил человек, заходи-ка в дом. — Повертев документ так и эдак, хозяин возвратил его гостю, щербато осклабился, посторонившись, махнул рукой. — Все одно, без очков не прочесть, да я и без бумажки тебе рад.
— Спасибо. — Плещеев вошел в полумрак просторных, заваленных вековым старьем сеней, и в нос ему резко шибануло запахом зверинца — дом был полон кошек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120