Прохоров, напротив, держа руку у кобуры, расстегнутой, сдвинутой по-эсэсовски на живот, нагло топал сапогами, он был совершенно спокоен, но готов в любой момент взорваться — врешь, не возьмешь! Однако никто на них и не посягал. Люди в хаки, рабы в балахонах проходили мимо, занятые своими делами. И все же, завидев встречных. Толя Громов делал страшное лицо и в целях маскировки хлопал Вику пятерней по ягодицам:
— Байне хох, русиш швайн, байне хох! Без эксцессов они добрались до лифта, нажали кнопку вызова. Загудев, проснулись мощные электродвигатели, со скрипом завертелись тяжелые колеса, плавно поплыл на тросах массивный противовес — Господи, до чего же медленно! Наконец кабина прибыла, створки шахты разошлись, и лифтер, тупорылый, бесцветно-аморфный здоровяк в хаки, что-то невнятно прошепелявил, похоже, с зубами у него тоже было не очень.
— Я-а, я-а. — Радостно улыбаясь, Прохоров вошел последним, с ходу приласкал лифтера в пах, в висок ив челюсть и, повернув ключ на приборной панели, нажал самую нижнюю кнопку. — Поехали.
Во время спуска с трупа сняли пояс с кобурой, вооружили Вику. Узкий балахон, туго перетянутый на талии, едва доходил ей теперь до середины бедер — выглядела она воинственно и чрезвычайно сексуально. Женя из соображений практических занялась обувью, но к моменту, когда лифт мягко вздрогнул и остановился, успела снять с покойного только правый ботинок. Двери бесшумно открылись, в лица резануло пронзительным светом ртутных ламп и удушливой вонью подземелья.
— Быстро, быстро, быстро. — Высунувшись из кабины. Толя Громов глянул по сторонам, мгновенно оценил обстановку и принялся содействовать разоблачению лифтера — до белья, оказавшегося грязным и вонючим. Вскоре Женя была экипирована на славу и на вырост.
— Все, уходим. — Ударом каблука Прохоров сломал приборную панель, вытащил «вальтер», метнув-шись вперед, прижался к стене, махнул рукой: — Можно, все чисто.
Они находились в широком, выдолбленном в скале туннеле, древний базальт чуть заметно вибрировал, воздух был наполнен низким, рокочущим гулом, словно где-то рядом крутилась огромная, чудовищной массы, юла.
— Стоп. — Прохоров осторожно приоткрыл дверь с надписью «Ахтунг», незаметно пробрался на металлический балкончик, оглядевшись, вернулся. Гул был таким сильным, что приходилось почти кричать. — Внизу машинный зал — дизель-генераторы, вентиляторные установки, распределительные щиты, справа у стены, за перегородкой, котельная. В углу четверо в хаки режутся в карты. Как мыслишь?
— Ну что ж, надо поздороваться. — Сняв с Вики пояс с кобурой, Громов подтолкнул ее внутрь, к узенькой лесенке, ободряюще погладил по плечу.
Спускаясь следом, он внезапно раскатился похабным смехом, заорал на весь машинный зал: — Руссиш швайн, камараден, руссиш швайн! Байне хох!
— Оставайся здесь. — Прохоров быстро оглянулся на Женю и, приветственно размахивая руками, улюлюкая и гогоча, тоже помчался вниз, крепкая, сваренная из толстых железных прутьев лестница обиженно загудела.
— Himmeldonnerwetter! — Радостно загалдев, любители азартных игр побросали карты, плотоядно уставились на Викины бедра. — Schweinfest!
Швайнфест удался на славу: завалили сразу четырех свиней, из «вальтеров», в упор. Пол, стол, карты, включая козыри, были залиты кровью, звуки выстрелов утонули в гуле машин.
— Ну и что дальше? — Поставив на предохранитель, Серега сунул пушку в кобуру, глаза его слезились от порохового дыма. — Умереть героями?
— Прежде всего девушку обуть, не дай Бог такие ноги поморозим. — Толя с нежностью посмотрел Вике в лицо, опустив глаза, трудно сглотнул, голос его стал хриплым. — Будем уходить вниз.
Он вдруг резко бросился в сторону, к литой чугунной крышке, блином черневшей на полу, и с размаху прильнул к ней ухом.
— Ну вот, журчит, и искать-то не пришлось. Пока Вика одевалась, наскоро обыскали помещение, нашли в шкафчиках фонари и ломик, открыли канализационный люк. В нос шибануло смрадом и общественной уборной, теплой вонью фекалий, тухлятины и разложения. Это был запах свободы. Глубоко внизу пенился мутный, загнанный в бетонную трубу поток.
— Драный, пойдешь первым, я замыкающим.
Неожиданно ровный машинный гул прорезал телефонный звонок, и Толя, подойдя к орошенному кровью столу, почтительно рявкнул в трубку:
— Яволь, яволь. — Лицо его стало злым и решительным. — Хватились, сейчас начнется. Надо было поспешать.
— Господи, это же дерьмо! — Женя обреченно вздохнула, однако без колебаний полезла в люк следом за Прохоровым, ее ноги в огромных сапогах неловко скользили по железным прутьям лестницы.
— Да, амброзия. — Подслеповато щурясь. Вика медленно спустилась вниз, оказавшись по колено в зловонной жиже, охнула, схватилась за стену и, стараясь не споткнуться, побрела вперед, с непривычки ее мутило.
— Хрен вам, фрицы. — Заслышав вой сирен, Громов залез по плечи в люк, поднапрягся, сдвинул массивную крышку с надписью «рейнметалл» и, придерживая ее головой, опустил на место. — Поищите-ка, ублюдки, пещера большая.
Несмотря на смертельную опасность, сердце его пело, кровь все еще горячило яростное упоение боя — личный счет, как-никак, близился к десятку! — а главное — в двух шагах от него шла девушка, от одного только имени которой бросало в жар, хотелось летать, читать стихи, вопить от счастья, делать несусветные глупости. Вика, Викочка, Викуся, Виктория! Победоносная! Никогда еще Толя Громов не видел таких красивых ног, такой потрясающей, словно два молодильных яблочка — так и сожрал бы! — груди, не слышал столь волнующего голоса, чуть низковатого, с приятной хрипотцой, не встречал такой загадочной, бередящей душу улыбки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120