Они
сталкивались, так как шли в одно и то же время и в лоб друг
другу. Послания сталкивались и разлетались. Мальчиш и
Дюймовочка сразу поняли, что дело в сети, и послали друг другу
по факсу, которые по трагической случайности столкнулись, как и
электронные письма.
"Ладно, а если все случайно, действительно баба
взбрендила, ну с таким темпераментом муж, может, и не вояка.
Просто полежать с нормальным мужиком захотела и надумала все,
фантазия, вижу, что надо".
- Тогда они решили позвонить друг другу, но разговор им
дали в одну секунду, и у обоих оказалось занято. Тогда они
купили билеты на самолет и полетели друг к другу, но в
самолетах же окошечки ма-а-аленькие, они пролетая рядом не
заметили друг друга.
- Они же в соседних городах жили, - почти машинально
подметил я неточность.
- Глупенький, жили в соседних, а учились в разных краях
страны, родинка то у нас ого-го, гляди, какая большая.
- Большая, но дурная, - ответил я, сплевывая и засовывая
руку в амбразуру декольте. "Так и думать будет легче", - решил
я, разминая ее грудную мышцу.
- Так вот, соседи сказали Дюймовочке, что Мальчиш уехала
куда-то, а одногруппники Дюймовочки вообще учудили, сообщили с
видом людей, познавших радость бытия, что он сорвался и не
иначе, как к женщине. Да и на обратном пути иллюминаторы в
самолете были маленькие и запотелые, и опять они не увидели
друг друга... Да ну тебя, ты меня не слушаешь!
- Ну расскажи, расскажи, мне интересно, чем кончится, -
притворно законючил я. Мне нужно было время, чтобы
сосредоточиться, ох, как нужно!
- Нет, сказка вьется, если ее хотят слушать, а когда
перестают хотеть, сказка заканчивается, и закончить ее можно на
любом месте, хоть на том, что Илья Муромец тридцать лет
пролежал без дела. Никакого Соловья-Разбойника не порешил, а
просто показал великолепный результат, достойный "Книги
рекордов Гиннеса". Тридцать лет без движения, на печи, здоровый
мужик, все вы мужики такие, лишь бы на печи лежать. Убери от
меня руки, не трогай меня, я сказала, прекрати меня сейчас же
лапать!!!

10. Собачье сердце
Отработанным движением я заломал ей руку и наклонив
буковкой ге, затребовал, как некогда в детстве: "Моли о
пощаде!"
- Прекрати сейчас же, дурачок! Прекрати, я тебе не
игрушка, хотя постой, подожди, я серьезно, - заявила она, -
Дай дело скажу. Мне кажется, мы не случайно в этот подъезд
зашли. У меня такое чувство, что я была уже здесь. На втором
этаже.
- Неужели? - продолжая удерживать Анну в наклонном
положении, не поверил я.
- Давай проверим. Поднимемся на один этаж, вторая
квартира справа. Вдруг меня там узнают?
- Пытка - не попытка, - согласился я, отпуская руку.
- Какой ты еще мальчишка, - шепнула Анна и поцеловала
меня в нос.
Мы поднялись на второй этаж и позвонили в квартиру, на
которую показала Анна. Никто не отвечал. Мы позвонили еще раз.
Наконец, за дверью послышалось шмыгание тапочек по паркету и
заспанный голос спросил:
- Кто?
- Это я, - не очень уверенно отозвалась Анна.
К моему удивлению, дверь немедленно отворилась, и перед
нами появился опрятного вида старичок в шелковом халате. На
носу у него прочно сидело старомодное пенсне.
- А, это вы, Зиночка, заходите, - просифонил он
надтреснутым голосом.
Анна в недоумении посмотрела на меня, словно ища
поддержки: кажется, она и сама не ожидала, что ее здесь назовут
Зиночкой.
- Извините, что в неурочный час, мы промокли совсем на
улице, решили зайти на минутку, - сказала она, втаскивая меня
в прихожую.
- Сейчас я вас чайком напою с брусничным вареньем.
Старикашка провел нас в комнату, а сам отправился на
кухню, напевая вполголоса "Гренада, Гренада, Гренада моя..." В
ожидании чая мы принялись разглядывать обстановку: добротная
мебель 50-х годов, кучи каких-то кубков, грамот, медалек...
Складывалось впечатление, что хозяин квартиры если не олимпиец,
то вполне заслуженный спортсмен.
- Удивлены? Я врач, доктор, профессор Преображенский, а
все эти кубки от моей бывшей жены, светлая ей память, -
выдавил старичок, появляясь с чашками, и неожиданно добавил, -
будь она трижды проклята!
- А что, ваша жена... вас покинула? - поинтересовался я,
не сильно, впрочем, скорбя.
- Такая помрет, дождетесь, она морж, в реке всю зиму
плавает, в марафонах молодых парней делает. Кинула она меня,
стар стал, не нужен никому... Вы садитесь, я уже все
приготовил, наливочку будете, или водочки?
- Водочки, - разом выдохнули мы.
- Вас как величать? - спросил у меня старичок.
- Михаил. Михаил Степанович.
- Очень приятно. Ну и что вы обо всем этом думаете?
- О чем, соб-сно? - переспросил я.
- О том, что сотворили со страной эти демократы, чтоб им
пусто было! Я при социализьме был врачом, ко мне даже первый
секретарь обкома партии возил детей лечиться, а сейчас в
больнице развал, больные должны сами лекарства приносить,
ужа-а-ассс! Нет, новая власть не для меня. Не скажу, что я
обожал коммунистов, но тут полнейший беспредел. И я думал, ну
наворуются и надоест, так ведь нет, они старых "новых" сгоняют,
новые "новые" вваливаются и опять воровать, воровать и
воровать, канальи!
Мы с Анной переглянулись, типа, "спорить бесполезно". Дед,
не делая паузы, продолжал:
- И главное, не видно конца и края, потому что ни
революции, ни мало-мальской гражданской войны не будет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25