ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Вот если кто-нибудь из вас продаст мне своего кота, то я сочту это за дружескую услугу. Не беда, если кот будет злой.
К вечеру Бьяртур вернулся домой с котом в мешке и выпустил его на пол.
— Что это? — спросили дети.
— Это кот,— ответил Бьяртур; и семья весь вечер радовалась.
Да и весь приход только об этом и говорил — точно о перемене погоды. Из уст в уста передавали: «В Летней обители завелись крысы». И вот на лестнице возле люка стоит кот, серый в полосах; он подозрительно и воинственно поводит глазами, зрачки у него сильно расширены. Вот он поднял лапку и жалобно мяукнул,— впрочем, вел себя бодро. В Исландии коты, как бы жалобно они ни мяукали, все же не празднуют труса; никто не посмеет сказать, что они трусливы.
— Только присмотрите-ка за ним, как бы он не вцепился в собаку,— сказал Бьяртур, уходя из дому, и вдруг подумал: «Да не спятил ли я? Каково — поверил в кота!»
Итак, на хуторе появился кот. Он сидел среди бела дня на краю люка и внимательно прислушивался к сердитому лаю собаки во дворе. Кот раздражал собаку, стоило коту очутиться где-нибудь поблизости, как шерсть у нее становилась дыбом и она начинала выть. Если собака забиралась в жилую комнату, кот вскакивал на подоконник, для него тут было достаточно места. Некоторое время он внимательно следил за собакой, потом зрачки его сокращались, наконец он с философским видом закрывал глаза. Как только собака исчезала, кот соскакивал на постель старухи, тщательно облизывал себя и ложился, свернувшись клубочком. Старуха никогда не звала кота иначе, как негодяем и плутом. И все же кот к ней льнул — он ценил не столько слова, сколько обращение; а никто никогда не видел, чтобы старуха обидела живое существо. Удивительно, как кошки тянутся к старым людям. Может быть, потому, что от них не ждешь никаких сюрпризов, с ними чувствуешь себя спокойнее,— это главное достоинство старости. А может быть, их привлекает в стариках то неуловимое, бесцветное нечто, что в христианском учении зовется бессмертной душой?
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ ЛЕВАЯ ЩЕКА
Удалось ли «негодяю-коту» положить конец бесчинствам на далеком хуторе в долине?
Вечером Бьяртур брал его под мышку и относил в овчарню. Особого доверия к коту он не питал. Он ложился спать поздно и долго еще возился, после того как засыпали ребята и старуха. Последней ложилась Ауста. Она до поздней ночи суетилась возле плиты, занималась стиркой и починкой, потом мылась, приводила себя в порядок. Ауста уже была в том возрасте, когда девушки заботятся о своей прическе. Иногда она, согрев воду, мыла себе ноги выше колен, шею, плечи и грудь. «Пусть,— думал Бьяртур,— все девушки до страсти увлекаются мытьем; это длится несколько лет. Ведь молодость — пора расцвета. Разве трава не впитывает в себя росу во время роста? Когда начинают рождаться дети, женщина перестает мыться». Он потушил свет, улегся в постель, сложил руки под головой, но засыпать и не думал. Ауста все еще мылась и причесывалась при свечке; она стояла в нижней юбке и гляделась в осколок зеркала, потом, спустив лямки, стала мыть плечи; милое дитя, она становится девушкой. Да, тут уж ничего не поделаешь. Однако Ауста хорошо знала, что отец смотрит на нее; если бы он не смотрел, она помылась бы тщательнее, но в его присутствии это было бы уже непристойно. Странно, но ей хочется убедить его, что даже в мыслях у нее нет ничего дурного, недозволенного. Отчего бы это? Оттого, что еще в раннем детстве, в чужом городе, она однажды прильнула к нему и никак не может забыть об этом. Вспоминая ту ночь, она краснела, особенно пока была жива мачеха. А позже при одной мысли об этом ее охватывал ужас. Удивительно, как живучи заблуждения наивного детства, как долго они тревожат душу. Ведь ничего и не было! Она боялась большого мира, она была еще так мала — а он оттолкнул ее и ушел. Ауста не могла разобраться в этом, у нее сжималось сердце от страха перед чем-то непонятным, и этот страх все время преследовал ее. Как только она начинала думать, страх разгорался сильнее и особенно мучил ее тогда, когда она твердо решала отогнать от себя эти мысли; порою он проникал даже в ее сновидения, принимая образы странных зверей, призраков, злых людей или ущелий, по которым она блуждала, не находя дороги ни вверх, ни вниз. А чаще всего ей снились груды нечистот, которые ей приходилось убирать,— они все росли и росли. Что было дурного, неправильного в ее поступке? У нее и в мыслях не было ничего плохого. Она была беспомощна и несчастна — вот и все. Эти мысли не оставляли ее и позже. Нет, никогда она не спустит рубашки в присутствии мужчины, и тем более перед отцом.
Бьяртуру видна была ее щека, освещенная отблеском свечки; ему, конечно, даже и в голову не приходило, какие мысли ее мучали. Это была ее левая щека, и он думал, что и душа ее видна ему с левой стороны, с изнанки,— душа старая, несчастная, печальная; она на тысячу лет старше самой девушки; это душа другого века — недоверчивая, с непостоянными желаниями, страстными обетами, тоской и смертельной ненавистью. Полная нижняя губа, так красиво изогнутая, если смотреть на нее справа, отсюда казалась искривленной. Даже не верилось, что это пятнадцатилетняя девочка. Чудилось, что лицо ее говорит о какой-то утрате, даже какой-то слепоте,— и слепота эта находится в ужасном соответствии с ее внутренним миром, не знающим стремления к другому, лучшему, проникнутым тем презрением к смерти, которое помогает сносить все неудачи, как ни остро их переживаешь.
— Послушай, милое дитя мое,— говорит он, думая: «Что это я — одурел или помешался?»
Девочка быстро подымает лямки на плечи и смотрит на него с ужасом, почти задыхаясь, в глазах у нее что-то бьется и трепещет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
К вечеру Бьяртур вернулся домой с котом в мешке и выпустил его на пол.
— Что это? — спросили дети.
— Это кот,— ответил Бьяртур; и семья весь вечер радовалась.
Да и весь приход только об этом и говорил — точно о перемене погоды. Из уст в уста передавали: «В Летней обители завелись крысы». И вот на лестнице возле люка стоит кот, серый в полосах; он подозрительно и воинственно поводит глазами, зрачки у него сильно расширены. Вот он поднял лапку и жалобно мяукнул,— впрочем, вел себя бодро. В Исландии коты, как бы жалобно они ни мяукали, все же не празднуют труса; никто не посмеет сказать, что они трусливы.
— Только присмотрите-ка за ним, как бы он не вцепился в собаку,— сказал Бьяртур, уходя из дому, и вдруг подумал: «Да не спятил ли я? Каково — поверил в кота!»
Итак, на хуторе появился кот. Он сидел среди бела дня на краю люка и внимательно прислушивался к сердитому лаю собаки во дворе. Кот раздражал собаку, стоило коту очутиться где-нибудь поблизости, как шерсть у нее становилась дыбом и она начинала выть. Если собака забиралась в жилую комнату, кот вскакивал на подоконник, для него тут было достаточно места. Некоторое время он внимательно следил за собакой, потом зрачки его сокращались, наконец он с философским видом закрывал глаза. Как только собака исчезала, кот соскакивал на постель старухи, тщательно облизывал себя и ложился, свернувшись клубочком. Старуха никогда не звала кота иначе, как негодяем и плутом. И все же кот к ней льнул — он ценил не столько слова, сколько обращение; а никто никогда не видел, чтобы старуха обидела живое существо. Удивительно, как кошки тянутся к старым людям. Может быть, потому, что от них не ждешь никаких сюрпризов, с ними чувствуешь себя спокойнее,— это главное достоинство старости. А может быть, их привлекает в стариках то неуловимое, бесцветное нечто, что в христианском учении зовется бессмертной душой?
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ ЛЕВАЯ ЩЕКА
Удалось ли «негодяю-коту» положить конец бесчинствам на далеком хуторе в долине?
Вечером Бьяртур брал его под мышку и относил в овчарню. Особого доверия к коту он не питал. Он ложился спать поздно и долго еще возился, после того как засыпали ребята и старуха. Последней ложилась Ауста. Она до поздней ночи суетилась возле плиты, занималась стиркой и починкой, потом мылась, приводила себя в порядок. Ауста уже была в том возрасте, когда девушки заботятся о своей прическе. Иногда она, согрев воду, мыла себе ноги выше колен, шею, плечи и грудь. «Пусть,— думал Бьяртур,— все девушки до страсти увлекаются мытьем; это длится несколько лет. Ведь молодость — пора расцвета. Разве трава не впитывает в себя росу во время роста? Когда начинают рождаться дети, женщина перестает мыться». Он потушил свет, улегся в постель, сложил руки под головой, но засыпать и не думал. Ауста все еще мылась и причесывалась при свечке; она стояла в нижней юбке и гляделась в осколок зеркала, потом, спустив лямки, стала мыть плечи; милое дитя, она становится девушкой. Да, тут уж ничего не поделаешь. Однако Ауста хорошо знала, что отец смотрит на нее; если бы он не смотрел, она помылась бы тщательнее, но в его присутствии это было бы уже непристойно. Странно, но ей хочется убедить его, что даже в мыслях у нее нет ничего дурного, недозволенного. Отчего бы это? Оттого, что еще в раннем детстве, в чужом городе, она однажды прильнула к нему и никак не может забыть об этом. Вспоминая ту ночь, она краснела, особенно пока была жива мачеха. А позже при одной мысли об этом ее охватывал ужас. Удивительно, как живучи заблуждения наивного детства, как долго они тревожат душу. Ведь ничего и не было! Она боялась большого мира, она была еще так мала — а он оттолкнул ее и ушел. Ауста не могла разобраться в этом, у нее сжималось сердце от страха перед чем-то непонятным, и этот страх все время преследовал ее. Как только она начинала думать, страх разгорался сильнее и особенно мучил ее тогда, когда она твердо решала отогнать от себя эти мысли; порою он проникал даже в ее сновидения, принимая образы странных зверей, призраков, злых людей или ущелий, по которым она блуждала, не находя дороги ни вверх, ни вниз. А чаще всего ей снились груды нечистот, которые ей приходилось убирать,— они все росли и росли. Что было дурного, неправильного в ее поступке? У нее и в мыслях не было ничего плохого. Она была беспомощна и несчастна — вот и все. Эти мысли не оставляли ее и позже. Нет, никогда она не спустит рубашки в присутствии мужчины, и тем более перед отцом.
Бьяртуру видна была ее щека, освещенная отблеском свечки; ему, конечно, даже и в голову не приходило, какие мысли ее мучали. Это была ее левая щека, и он думал, что и душа ее видна ему с левой стороны, с изнанки,— душа старая, несчастная, печальная; она на тысячу лет старше самой девушки; это душа другого века — недоверчивая, с непостоянными желаниями, страстными обетами, тоской и смертельной ненавистью. Полная нижняя губа, так красиво изогнутая, если смотреть на нее справа, отсюда казалась искривленной. Даже не верилось, что это пятнадцатилетняя девочка. Чудилось, что лицо ее говорит о какой-то утрате, даже какой-то слепоте,— и слепота эта находится в ужасном соответствии с ее внутренним миром, не знающим стремления к другому, лучшему, проникнутым тем презрением к смерти, которое помогает сносить все неудачи, как ни остро их переживаешь.
— Послушай, милое дитя мое,— говорит он, думая: «Что это я — одурел или помешался?»
Девочка быстро подымает лямки на плечи и смотрит на него с ужасом, почти задыхаясь, в глазах у нее что-то бьется и трепещет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168