ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Внимание художника и здесь сосредоточено главным образом на отношениях людей, на моральной проблематике. В конкретных, тщательно детализованных образах раскрывается процесс кристаллизации партизанской солидарности, в которой писатель видит прототип новой социальной морали — так художественно осмыслен в книге нравственный завет Восстания будущему.
Действие «Герани» строится на контрапунктическом звучании двух главных тем: в деревне и в горах, в деревне Околичное и на полях сражений Восстания (с этой темой связана история партизанского отряда, в котором находится младший сын плотника Гуль дана Имрих; в романе есть еще один, побочный, план: письма жандарма Штефаиа, свояка ймриха, своей жене Аг-нешке, в них рассказывается о противоречивых судьбах словацкой жандармерии в Восстании). Сюжетный параллелизм в структуре книги создает возможность конфронтации разных судеб: тех, кто остался дома, и тех, кто должен был покинуть дом и уйти в горы, чтобы воевать. Эта конфронтация осуществляется по большей части во второстепенных, боковых, опосредованных эпизодах, позициях и взглядах, отсюда широкий диапазон авторской концепции исторического значения Словацкого национального восстания: в сложный, противоречивый процесс прямо или косвенно был втянут весь народ, процесс этот отразил и инерцию старого в людях, и ломку старого, становление новых форм сознания и самосознания.
Теме Восстания и войны посвящена и последняя книга—«Вильма», но подается эта тема в ином ракурсе: здесь писателю важны последствия войны, ее гибельное вторжение в жизнь человека, все то разрушительное, что она с собой несет. В книге действуют те же персонажи: Имрих, Вильма, старый мастер Гульдан и мальчик Рудко, которому здесь отводится роль повествователя. Автор, таким образом, и в этой части сохраняет основную стилистическую структуру трилогии; он исходит из видения подростка, из его манеры общаться, говорить со взрослыми, из его восприятия мира — так и этот образ органично вписывается в структуру всей трилогии. Рудко прежде всего свидетель, свидетель автора. Но свидетель, который несет свою ответственность. И его ответственность— нечто неизмеримо большее, нежели только он сам,— в этой ответственности сконцентрирован весь опыт, через который прошли простые словаки, их скромный трагический героизм.
Сломленным возвращается с войны Имрих. Его послевоенная жизнь — лишь затянувшаяся смерть, которая в конце концов побеждает его. Обычно литература расстается со своими героями сразу же после их взлета, их падение уже, как правило, не занимает ее. Зачем, скажем, навязывать читателю образ человека больного, угасающего? Лупа шикуловской прозы, которая избегает всего крикливо драматичного, в «Вильме» задерживается на тех трудных, горьких моментах в жизни партизана, которые пока что интересовали мало кого из художников. Шикула создает образ партизана, исчерпавшего свои силы в бою. Его время принадлежит уже иному измерению — времени истории. А время его молодой жены Вильмы — это время неисполненного настоящего, время долгого ожидания, постоянно возвращающего ее в прошлое. Оно выражено в парадоксе: «...что у меня за жизнь! Он был в горах, а я там по сю пору!» Писателю удалось с необыкновенной художественной проникновенностью изобразить мучительную борьбу этой женщины за полноценную жизнь, ее нравственную силу, помогающую противостоять нелегкой доле, на которую обрекла ее неизлечимая болезнь, а потом и смерть мужа. Писатель окружает свою героиню {ж здесь мы снова сталкиваемся с внутренней символикой, присущей прозе Шикулы) цветами и детьми в парке, за которым она ухаживает и который после войны становится достоянием всей деревни. Вильма — основной персонаж заключительного романа трилогии. В этом образе Шикула воплотил идею прекрасного, ненадуманного героизма жен словацких партизан, которым довелось противоборствовать самой истории и о которых так впечатляюще говорит мать Вильмы в своем заключительном монологе: «Мужчины — герои, каждый хочет глядеть героем. Только каково бабонькам, Имришко, скажи, каково потом бабонькам, кто их заметит,
который герой? Сынок мой, хочешь скажу тебе, кто герой. И Вильма — герой! Она еще и теперь из-за тебя мается».
Каждая национальная литература обладает правом сказать Свое слово о человечности, о гуманизме. Потребность воспользоваться этим правом проявляется главным образом тогда, когда народ оказывается втянутым в историческое событие, затрагивающее и судьбы иных народов. Это дает литературе новые параметры. Литература, черпающая из этих источников, глубоко народна, она повествует о всечеловеческом — в ней присутствует человек во всей своей полноте, в ней — его поступки, мысли и чувства. Трилогия Винцента Шикулы открывает читателю черты великого и значимого в судьбе людей, которые оказались способными заплатить за свою Родину великую плату и потому победили.
Шикула создал богатую, разнообразную и живую романическую структуру, использующую самые разнообразные формальные возможности этого динамичного жанра. Его трилогия — истинная сокровищница стилистических приемов, самых разнообразных способов воплощения жизненного опыта в художественном слове. Это произведение высокой эпической культуры, базирующейся на давних местных речевых, главным образом народных, традициях. Литература здесь — чуткая выразительница народного опыта, народных элементов, импульсов, их историко-социальной, жизненной, идейной, языковой специфики, глубоко осознанной народности, нового отношения к ней, к ее традиционной красоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223
Действие «Герани» строится на контрапунктическом звучании двух главных тем: в деревне и в горах, в деревне Околичное и на полях сражений Восстания (с этой темой связана история партизанского отряда, в котором находится младший сын плотника Гуль дана Имрих; в романе есть еще один, побочный, план: письма жандарма Штефаиа, свояка ймриха, своей жене Аг-нешке, в них рассказывается о противоречивых судьбах словацкой жандармерии в Восстании). Сюжетный параллелизм в структуре книги создает возможность конфронтации разных судеб: тех, кто остался дома, и тех, кто должен был покинуть дом и уйти в горы, чтобы воевать. Эта конфронтация осуществляется по большей части во второстепенных, боковых, опосредованных эпизодах, позициях и взглядах, отсюда широкий диапазон авторской концепции исторического значения Словацкого национального восстания: в сложный, противоречивый процесс прямо или косвенно был втянут весь народ, процесс этот отразил и инерцию старого в людях, и ломку старого, становление новых форм сознания и самосознания.
Теме Восстания и войны посвящена и последняя книга—«Вильма», но подается эта тема в ином ракурсе: здесь писателю важны последствия войны, ее гибельное вторжение в жизнь человека, все то разрушительное, что она с собой несет. В книге действуют те же персонажи: Имрих, Вильма, старый мастер Гульдан и мальчик Рудко, которому здесь отводится роль повествователя. Автор, таким образом, и в этой части сохраняет основную стилистическую структуру трилогии; он исходит из видения подростка, из его манеры общаться, говорить со взрослыми, из его восприятия мира — так и этот образ органично вписывается в структуру всей трилогии. Рудко прежде всего свидетель, свидетель автора. Но свидетель, который несет свою ответственность. И его ответственность— нечто неизмеримо большее, нежели только он сам,— в этой ответственности сконцентрирован весь опыт, через который прошли простые словаки, их скромный трагический героизм.
Сломленным возвращается с войны Имрих. Его послевоенная жизнь — лишь затянувшаяся смерть, которая в конце концов побеждает его. Обычно литература расстается со своими героями сразу же после их взлета, их падение уже, как правило, не занимает ее. Зачем, скажем, навязывать читателю образ человека больного, угасающего? Лупа шикуловской прозы, которая избегает всего крикливо драматичного, в «Вильме» задерживается на тех трудных, горьких моментах в жизни партизана, которые пока что интересовали мало кого из художников. Шикула создает образ партизана, исчерпавшего свои силы в бою. Его время принадлежит уже иному измерению — времени истории. А время его молодой жены Вильмы — это время неисполненного настоящего, время долгого ожидания, постоянно возвращающего ее в прошлое. Оно выражено в парадоксе: «...что у меня за жизнь! Он был в горах, а я там по сю пору!» Писателю удалось с необыкновенной художественной проникновенностью изобразить мучительную борьбу этой женщины за полноценную жизнь, ее нравственную силу, помогающую противостоять нелегкой доле, на которую обрекла ее неизлечимая болезнь, а потом и смерть мужа. Писатель окружает свою героиню {ж здесь мы снова сталкиваемся с внутренней символикой, присущей прозе Шикулы) цветами и детьми в парке, за которым она ухаживает и который после войны становится достоянием всей деревни. Вильма — основной персонаж заключительного романа трилогии. В этом образе Шикула воплотил идею прекрасного, ненадуманного героизма жен словацких партизан, которым довелось противоборствовать самой истории и о которых так впечатляюще говорит мать Вильмы в своем заключительном монологе: «Мужчины — герои, каждый хочет глядеть героем. Только каково бабонькам, Имришко, скажи, каково потом бабонькам, кто их заметит,
который герой? Сынок мой, хочешь скажу тебе, кто герой. И Вильма — герой! Она еще и теперь из-за тебя мается».
Каждая национальная литература обладает правом сказать Свое слово о человечности, о гуманизме. Потребность воспользоваться этим правом проявляется главным образом тогда, когда народ оказывается втянутым в историческое событие, затрагивающее и судьбы иных народов. Это дает литературе новые параметры. Литература, черпающая из этих источников, глубоко народна, она повествует о всечеловеческом — в ней присутствует человек во всей своей полноте, в ней — его поступки, мысли и чувства. Трилогия Винцента Шикулы открывает читателю черты великого и значимого в судьбе людей, которые оказались способными заплатить за свою Родину великую плату и потому победили.
Шикула создал богатую, разнообразную и живую романическую структуру, использующую самые разнообразные формальные возможности этого динамичного жанра. Его трилогия — истинная сокровищница стилистических приемов, самых разнообразных способов воплощения жизненного опыта в художественном слове. Это произведение высокой эпической культуры, базирующейся на давних местных речевых, главным образом народных, традициях. Литература здесь — чуткая выразительница народного опыта, народных элементов, импульсов, их историко-социальной, жизненной, идейной, языковой специфики, глубоко осознанной народности, нового отношения к ней, к ее традиционной красоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223