ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Поверьте моему честному слову!
— Теперь, знаете, время смутное. Разные ходят слухи. В любую минуту может все измениться, повернуться, перевернуться. Не обязательно даже, чтоб с человеком невесть что и случилось, но всякие разговоры на него действуют, человеку впечатлительному и чуткому что угодно приходит на ум.
— И то сказать,—подтвердил Ранинец,—Паи управитель, в ваших словах великая правда!
— Знаете, иной раз бывает тоскливо. Бывают же такие минуты, правда?
— А как же, бывают.
— Вдруг тоска возьмет.
— Вдруг возьмет, а как же!
— А женщины, они и вовсе впечатлительные. Иной раз и сами не знают, что с ними.
— Пан управитель, согласен с вами. Впечатлительные они. Иной раз и сами не знают, что с ними, не знают, что с ними. Вполне с вами согласен.
— Наведайтесь к ней!
— Наведаюсь. Пан управитель, скажу вам как на духу: я очень уважаю вашу хозяйку. Мы все ее жалуем. С удовольствием к ней наведаюсь. А хотите, могу и поговорить.
— Что ж, можно, лишь бы ей не было скучно. Лишь бы не было ей вечером боя ню.
— Попятно, понятно.
— А что касается остального — это строго между нами, только между нами.
— Только между нами. А что остальное?!
— Ну захоти она случайно идти вечером в Церовую — переночевать у родителей, проводи!е ее!
— Проводить? И проводить даже? Что ж, случись, и проводить можно.
— А то и не понадобится. Сами увидите, как сложится обстановка.
— Разумно. Уж я-то" разберусь в обстановке. Положитесь на меня, пан управитель. Смело можете положиться.
Разумеется, Киринович на сей раз отправлялся в Братиславу не только ради своих служебных обязанностей. Пожалуй, сейчас они не бог весгь как и занимали его. Куда больше его волновали события последних дней, к которым он до сих нор не определил своего отношения.
Киринович был человек осмотрительный. В привычной обстановке он умел принимать решения сравнительно быстро, иной раз пускался в дело очертя голову, подгоняя )
еще н других, но, если речь шла о чем-то серьезном, сложном и запутанном, он пороть горячку не любил, не корчил из себя ни ловкача, ни героя, а трезво обдумывал, что делать, как поступить, не полагался только па собственный разум, а изучал и чужие мнения, и, надо признать, изучал основательно. Потерянное время не тяготило его, пожалуй, гг говорить не стоило о потерянном времени, ибо Кирино-вич, уж если он как следует осмотрелся и извлек для себя полезный урок, всякий раз наверстывал упущенное и догонял, а то и обгонял тех, кто действовал более решительно и быстро.
Положение отнюдь не казалось ему утешительным. Приход немцев его не обрадовал. Он слыхал, что немцы разоружают словацкую армию, некоторые гарнизоны, ужо не существуют, по в Банска-Бистрице и в других городах словацкая армия соединилась с партизанами, и народ туда валом валит. Слыхал он и то, что якобы в Бистрице повое правительство, которое объявило немцам войну, и у него уж было созрело решение махнуть туда поразнюхать, да он тут же одумался. Семь раз отмерь, один отрежь! Нет, он все-таки не отправится в Бистрицу па разведку, чтобы там кто-нибудь его поучал: «Ага, товарищ, ты вовремя пожаловал, тут нам каждый кстати, мы и тебя запряжем!» В таких поучениях Кирииович не нуждается. Сперва надо узнать, о какой такой «упряжке» идет речь! Когда говорят так и этак, это значит, так или наоборот, но некоторые вещи могут иметь не два оборота, а еще и третий, хотя это и вопреки логике. Но что такое логика? Для чего она, эта логика? Жахнут тебя по башке, вот и конец логике, да хоть бы она и осталась, тумак-то все равно уже при тебе! Прежде осмотрись, а потом и решись! Торопиться нечего, лучше поговорить с человеком, который разбирается в обстановке. В Братиславе такой человек определенно найдется, возможно, там найдутся и многие, что разбираются в обстановке. А пока Киртшовичу ясно одно: дела обернулись несколько иначе, чем он полагал. И это злило его. Когда ехал утренним поездом в Братиславу, он был очень зол, свирепел па весь мир. «Все вверх дном! — думал он.— Все перепуталось! Черт дери эту кашу! Ты вот решил, что пришла пора тихой подпольной работы, что все мало-помалу образуется, переменится, а вот на тебе — втерлись сюда немцы и теперь иди добывай винтовку! Добывай винтовку или хватай рогатину, и именно сейчас, когда работы по горло. Правда, с зерном уже вроде управились: часть сбыли, другая сушится в житницах. Да ведь еще остались картофель, табак, а там, глядишь, и кукуруза поспеет. Если мужики по одному, по двое утекут в Би-стрицу или еще куда в горы, тут и сбрендить недолго. Ведь не стану же я сам кукурузу ломать?! Или, может, немцев звать на поденщину?! Черт дери, кто мог все так угробить?! Вот тебе и подпольная работа, а следом за ней тихий, мирный переворот! Хватай винтовку и иди, иди бей немцев. Вот ты и бей, коли заварил это и выдумал! Я не клюну на такое геройство, па такую авантюру! Не оставлять же мне имение па произвол, на авось! Я и так делаю, что могу. Да еще и народ сплачиваю. А тот, кто постарался все развалить, пусть теперь и пожинает плоды. Я за это отвечать не намерен. А там кто знает?! Кто знает, как в действительности дела обстоят?! Пожалуй, и правда, нелишне поговорить с человеком умным и сведущим!..»
23
А Имриху вновь удалось ускользнуть из дому и встретиться со Штефкой. Они вновь провели вместе вечер, один из тех вечеров, которые Имрих (и не только он) много раз потом вспоминал, пытаясь один отличить от другого, и каждый представить себе каким-то особенным и, главное, выделить этот последний, но, как он ни старался, и этот вечер казался ему таким же, как остальные: все вечера, проведенные со Штефкой, были пронизаны одним настроением, одним дыханием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223
— Теперь, знаете, время смутное. Разные ходят слухи. В любую минуту может все измениться, повернуться, перевернуться. Не обязательно даже, чтоб с человеком невесть что и случилось, но всякие разговоры на него действуют, человеку впечатлительному и чуткому что угодно приходит на ум.
— И то сказать,—подтвердил Ранинец,—Паи управитель, в ваших словах великая правда!
— Знаете, иной раз бывает тоскливо. Бывают же такие минуты, правда?
— А как же, бывают.
— Вдруг тоска возьмет.
— Вдруг возьмет, а как же!
— А женщины, они и вовсе впечатлительные. Иной раз и сами не знают, что с ними.
— Пан управитель, согласен с вами. Впечатлительные они. Иной раз и сами не знают, что с ними, не знают, что с ними. Вполне с вами согласен.
— Наведайтесь к ней!
— Наведаюсь. Пан управитель, скажу вам как на духу: я очень уважаю вашу хозяйку. Мы все ее жалуем. С удовольствием к ней наведаюсь. А хотите, могу и поговорить.
— Что ж, можно, лишь бы ей не было скучно. Лишь бы не было ей вечером боя ню.
— Попятно, понятно.
— А что касается остального — это строго между нами, только между нами.
— Только между нами. А что остальное?!
— Ну захоти она случайно идти вечером в Церовую — переночевать у родителей, проводи!е ее!
— Проводить? И проводить даже? Что ж, случись, и проводить можно.
— А то и не понадобится. Сами увидите, как сложится обстановка.
— Разумно. Уж я-то" разберусь в обстановке. Положитесь на меня, пан управитель. Смело можете положиться.
Разумеется, Киринович на сей раз отправлялся в Братиславу не только ради своих служебных обязанностей. Пожалуй, сейчас они не бог весгь как и занимали его. Куда больше его волновали события последних дней, к которым он до сих нор не определил своего отношения.
Киринович был человек осмотрительный. В привычной обстановке он умел принимать решения сравнительно быстро, иной раз пускался в дело очертя голову, подгоняя )
еще н других, но, если речь шла о чем-то серьезном, сложном и запутанном, он пороть горячку не любил, не корчил из себя ни ловкача, ни героя, а трезво обдумывал, что делать, как поступить, не полагался только па собственный разум, а изучал и чужие мнения, и, надо признать, изучал основательно. Потерянное время не тяготило его, пожалуй, гг говорить не стоило о потерянном времени, ибо Кирино-вич, уж если он как следует осмотрелся и извлек для себя полезный урок, всякий раз наверстывал упущенное и догонял, а то и обгонял тех, кто действовал более решительно и быстро.
Положение отнюдь не казалось ему утешительным. Приход немцев его не обрадовал. Он слыхал, что немцы разоружают словацкую армию, некоторые гарнизоны, ужо не существуют, по в Банска-Бистрице и в других городах словацкая армия соединилась с партизанами, и народ туда валом валит. Слыхал он и то, что якобы в Бистрице повое правительство, которое объявило немцам войну, и у него уж было созрело решение махнуть туда поразнюхать, да он тут же одумался. Семь раз отмерь, один отрежь! Нет, он все-таки не отправится в Бистрицу па разведку, чтобы там кто-нибудь его поучал: «Ага, товарищ, ты вовремя пожаловал, тут нам каждый кстати, мы и тебя запряжем!» В таких поучениях Кирииович не нуждается. Сперва надо узнать, о какой такой «упряжке» идет речь! Когда говорят так и этак, это значит, так или наоборот, но некоторые вещи могут иметь не два оборота, а еще и третий, хотя это и вопреки логике. Но что такое логика? Для чего она, эта логика? Жахнут тебя по башке, вот и конец логике, да хоть бы она и осталась, тумак-то все равно уже при тебе! Прежде осмотрись, а потом и решись! Торопиться нечего, лучше поговорить с человеком, который разбирается в обстановке. В Братиславе такой человек определенно найдется, возможно, там найдутся и многие, что разбираются в обстановке. А пока Киртшовичу ясно одно: дела обернулись несколько иначе, чем он полагал. И это злило его. Когда ехал утренним поездом в Братиславу, он был очень зол, свирепел па весь мир. «Все вверх дном! — думал он.— Все перепуталось! Черт дери эту кашу! Ты вот решил, что пришла пора тихой подпольной работы, что все мало-помалу образуется, переменится, а вот на тебе — втерлись сюда немцы и теперь иди добывай винтовку! Добывай винтовку или хватай рогатину, и именно сейчас, когда работы по горло. Правда, с зерном уже вроде управились: часть сбыли, другая сушится в житницах. Да ведь еще остались картофель, табак, а там, глядишь, и кукуруза поспеет. Если мужики по одному, по двое утекут в Би-стрицу или еще куда в горы, тут и сбрендить недолго. Ведь не стану же я сам кукурузу ломать?! Или, может, немцев звать на поденщину?! Черт дери, кто мог все так угробить?! Вот тебе и подпольная работа, а следом за ней тихий, мирный переворот! Хватай винтовку и иди, иди бей немцев. Вот ты и бей, коли заварил это и выдумал! Я не клюну на такое геройство, па такую авантюру! Не оставлять же мне имение па произвол, на авось! Я и так делаю, что могу. Да еще и народ сплачиваю. А тот, кто постарался все развалить, пусть теперь и пожинает плоды. Я за это отвечать не намерен. А там кто знает?! Кто знает, как в действительности дела обстоят?! Пожалуй, и правда, нелишне поговорить с человеком умным и сведущим!..»
23
А Имриху вновь удалось ускользнуть из дому и встретиться со Штефкой. Они вновь провели вместе вечер, один из тех вечеров, которые Имрих (и не только он) много раз потом вспоминал, пытаясь один отличить от другого, и каждый представить себе каким-то особенным и, главное, выделить этот последний, но, как он ни старался, и этот вечер казался ему таким же, как остальные: все вечера, проведенные со Штефкой, были пронизаны одним настроением, одним дыханием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223