Просо
Повесть
словацк
ПЯТНИЦА
Деревенька маленькая. Время и земля как и положено быть: сверху лупит, снизу сушит. Вдоль заборов растет хрен.
Лежит она на плоской равнине. Медленно течет по ней Тихая вода, топкая низинная речка. От реки тянутся сады и парки. В самом большом из них — старинная усадьба, теперь богадельня, где доживают свой век примерно сорок пенсионеров. За ней — новый дом управляющего Битмана, единственный дом, что стоит в стороне от дороги. Богадельня — в конце длинного порядка домов. Впритык к ней — ветрозащитная аллея тополей и кладбище. По другую сторону живут вдова Цабадаёва, Милохи, Вавреки и остальная деревня. Дорога идет от одного соседнего села до другого, от Белого Хутора до Лучшей Жизни. Посередине деревни дома, расступаясь, образуют площадь, обнесенную корчмой, костелом, Домом культуры, торговым центром, почтой и национальным комитетом. За садами простираются неоглядные поля, вытканные глинистыми тропами. За Тихой водой — кооператив: скотный двор и канцелярии. Начальство обитает в Лучшей Жизни — в эту Жизнь и здешний кооператив с удовольствием влился.
На землю падает вечер, а в канаву — Феро Такач, по одну его руку — мотоцикл «Ява-350», по другую — Яна Швабекова. «Ява» молчит, Яна плачет.
— Не пей больше,— просит она Феро.
Феро мутит. После получки полтора дня он пил, остаток просадил в «очко», и так все денежки уплыли в руки хваткого корчмаря Штефана Моравца, заведующего общепитовским заведением «Надежда». Феро распростился с последним грошем и с «Надеждой», сел на мотоцикл и нарушил чуть ли не все правила дорожного движения. Гаишники в желтых «жигулях» гнались за ним, но он оторвался от них по деревянным мосткам над Тихой водой и, соскучившись, посигналил Яне. Пока Феро пил, Яна обходила корчму стороной — Феро злится, когда она оттуда вызывает его. Он повез ее к скирде, да остался при пиковом интересе — перепил больно. Со злости ударил Яну, усадил снова на мотоцикл и влетел в канаву.
— Не женюсь на тебе.— Феро отходит от Яны к «Яве», которая ему дороже.
— Дать на бензин? — спрашивает опечаленная Яна.
Феро заводит мотор и уезжает.
На ближней скирде скалится маленький Йожко Битман, сын управляющего богадельней, радуется, что опять удалось кое-чего подглядеть. Игор Битман не устает наставлять сына: только так и можно разгадать людей, которые из себя всегда что-то корчат. Битман-старший в этом деле стреляный воробей, ведь это он выследил, как Канталичова, бывшая управляющая, таскала со склада дома престарелых пододеяльники. Битман с ходу настучал на нее и сам стал управляющим — а для электрика, которому работка не в охотку, лучше должности не придумаешь. Он выиграл жестокий бой — четвертым за три года заступил на это место и удержался. Да, дети знай подрастают, и родители по вине жилищного кризиса им поперек горла. Отсюда прямая дорожка к Игору Битману — и хоть мест нет у него, но за тысячу крон можно что-нибудь выкроить. Йожко идет по стопам родителя: папаша для него образец.
Горемычная, отвергнутая почтальонша Яна Швабекова отходит от скирды. Мотоциклиста Феро уже и след простыл. Битман-младший, соскользнув со скирды, щекочет соломинкой Гарино — давай просыпайся. У старого пса крепок сон.
Феро резко притормаживает перед домом — он обожает быструю езду, тогда он чувствует себя настоящим мужчиной. Это чувство он редко испытывает — оно просыпается в нем только в подпитии или при быстрой езде. Однажды, правда, такое чувство возникло, когда Феро впервые спал с Яной, но с той поры он всякий раз вспоминает, что Яна не Джейн Фонда, которую он по-настоящему любит и наклеил даже на бензобак. Актриса волнует воображение Феро уже давно, поскольку снимается без бюстгальтера. Это, собственно, и довело его до настоящей любви.
В прихожей жмутся родители-пенсионеры.
— Заждались тебя,— говорит отец.
— Дал бы чуток на домашность,— отзывается мать.
— Чего свет зря расходуете! — накидывается на них Феро.— Нечего деньгами швыряться!
— Либо дай ключ от кладовки,— не сдается отец.
Феро, ощупав себя, обнаруживает, что ключей нет.
Видать, потерял в канаве, не то под скирдой.
— Чего вам в кладовке понадобилось? — ворчит он раздраженно.
— Есть хотим,— едва тянет мать.
Феро глядит на отца.
— Пенсию уже пропил?
— Не несут пенсию,— вступается за отца мать.
— И ты носу не кажешь. Просить не пойдем,— заносится отец. Щеки у него совсем впали.
Феро тотчас подхватывает.
— У соседей бы попросила!
— Не стану просить.
— Тогда в долг возьми.
— Не дают больше...
— Брат где? — Феро ищет лазейку.
— Письмо прислал.
— А сестра?
— Не пишет. Является только, как яблоки поспеют.
Феро все и без того знает.
— Ничего нет. Ни ключей, ни денег.
Настает тишина, и Феро из этой тишины выбегает на улицу. Бежит под голубыми неоновыми лампами прямо к корчме, к общепиту «Надежда».
Из-за стойки выскакивает везучий мужик Штефан Моравчик.
— Привет, Ферко! — улыбается он. Такие ему по душе.
— Налей,— тычет Феро в пятидесятиграммовую рюмку.
— Посадят меня,— кивает Моравец на вывеску: «В кредит не продаем».
— Стихни! — говорит Феро строго, а перед глазами видит мать — ждет у запертой кладовки.
Моравец, вздохнув, наливает. Он сочувствует людям и уж как-нибудь переживет пятьдесят граммов для Феро; парень Феро порядочный, его порядочность выдержит почти столько, сколько и печень,— на двадцать лет в «Надежде» их хватит.
Феро выпивает и топает домой. В руке держит большую отвертку.
В прихожей темно — это родители-пенсионеры экономят электричество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37