Блумфилд, X. Джексон, У.Л. Чейф, Л.В. Сахарный и др.).
Если рассматривать связи «мышление – язык» в коммуникационном и информационном аспектах, то они в полной мере неразрывны и многофункциональны. Если же ее рассматривать в аспекте процессуальном, то это связь относительная, возможная, но не всегда обязательная. Системы «мышление» и «язык» автономны. Мышление может функционировать независимо от языка, тогда как язык без мышления функционировать не может.
Есть большое число явлений, которые нельзя или почти нельзя выразить посредством языка. Это так называемые «тонкие» мысли и чувства, некоторые интуитивные состояния, сфера искусства: музыка, живопись, балет и др. Об этом также свидетельствуют поэтические высказывания художников слова. Вот наиболее часто приводимые в психологической литературе примеры:
Ф. Тютчев:
«Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь».
Или А. Фет:
«Как беден наш язык: хочу – и не могу!
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною».
3. Гиппиус: «Мне кажется, что истину я знаю – И только для нее не знаю слов».
Или, например, «парадоксальное» у И. Бунина:
«Поэзия темна,
В словах невыразима».
В.В. Розанов: «Восторг всегда нем» и т. п.
Средствами мышления, кроме обыденного (идиоэтнического) языка, выступают и другие знаковые системы: так называемые языки науки (например, математики, химии, физики и др.), искусства (живописи, музыки, балета) и др.
Если результат мышления выражается в языковой форме, то это вовсе не означает, что сам процесс мышления протекал в языковой форме.
Мышление и язык имеют разное строение. Если в каком-то языке нет тех или иных форм, которые есть в других языках, то это не свидетельствует о том, что таких форм (скажем, временных, пространственных) нет в мышлении людей, говорящих на этом языке.[188]
Нет изоморфизма между содержанием и выражением, что проявляется в разных подсистемах общей системы языка. Например, когда мы говорим: «Маша пошла в магазин. Там она купила...», то между словом «там» и понятием «магазин» изоморфизма нет, хотя слово «там» в данном контексте отсылает нас к понятию «магазин»; также нет изоморфизма и между словом «она» и собственным именем «Маша».
Идиоматические выражения говорят о том же. Никто (в норме) не понимает в прямом смысле выражений: «Лезть в бутылку», «Играть на нервах» и т. п.
Формы «экспликации»[189] одной и той же мысли могут бить различными. Например: «медлить» — «тянуть резину», «волынить» и т. д.
Не соотносительны категории «понятие» и «слово». Понятие может быть выражено не одним, а несколькими словами, Например: «ученый совет», «стипендиальная комиссия» и др.
Изменение понятия не обязательно приводит к изменению слова, его обозначающего, и наоборот. К примеру «аэроплан» «стал» самолетом (лайнером); слово «грамота» ранее означало «деловая бумага», а сейчас означает «награда»; слово «гость» в Древней Руси означало купец, сейчас же означает «человек, приходящий с визитом (в гости)».
Понятий несравненно больше, чем слов, используемых для их обозначения. С этим связано явление полисемии, когда одно слово (одна словоформа) выражает много разных понятий. Например: читать книгу / мысли / карту / ноты; читать стихи / лекцию / нотацию и т. д.
Это подтверждается наличием в языке слов-омонимов («ключ», «лук», «брак», «ручка» и т. п.).
Язык (вне речевой деятельности) не выражает отношение «субъект – предикат». Он выражает отношения другого рода. Например: «Пятью пять – двадцать пять», «Смеркается!», «Вот те на!», «Да» и др. При этом нередко наблюдается расхождение между логическим и грамматическим субъектом (агенсом) и предикатом. Например, в предложении «Ему повезло» нет логического агенса и предиката, но есть грамматический агенс («ему») и предикат («повезло»).
Некоторые формальные категории языка не соотносятся с категориями мышления. Например, грамматический род, вид глагола. На самом деле вроде бы нет никаких объективных оснований для отнесения слова «стол» к мужскому роду, слова «лампа» – к женскому, а слова «ведро» – к среднему. Но язык (выступая в качестве инструмента РД) «присвоил» им определенней род, так как языку это «нужно» для его функционирования.
Перейдем далее к рассмотрению психологических доказательств, «опровергающих» представление о неразрывной связи мышления и языка (193, 248, 324).
Осуществлять мышление (шире – психическую деятельность) с помощью знаков не значит осуществлять ее знаками. Мышление (как и вся психическая деятельность) имеет не знаковый, а образный характер. Образы имеют модальность. Язык же «амодален», исключая, разумеется, этапы рецепции при восприятии речи и выполнение движений при ее порождении: артикуляторных (в устной речи), мимико-жестикуляторных (в кинетической речи) или мануальных (в письме).
Не следует смешивать два плана: (1) участие языка в онтогенезе психики, в том числе и мышления, где это участие несомненно и очень велико и (2) участие языка в сформированном процессе мышления, где язык выступает одним из многих средств обозначения (иногда – и построения) этого процесса.
Ранее неоднократно отмечалось, что кроме так называемого языкового (речевого) мышления человек прибегает и к другим его формам: образному, образно-действенному, понятийному (без употребления языка); в мышлении могут использоваться символические действия; в мышлении человек обращается не только к идиоэтническому (обыденному) языку, но и к языку науки (формулам, схемам и т. д.), языку искусства и др.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148