– У нас будет самый красивый, самый гениальный, самый замечательный ребенок, когда-либо появлявшийся на свет, – объявил он, а затем заразительно улыбнулся. Его пальцы заскользили вверх по животу, достигли набухших грудей Тины и очертили их круговым движением. – Ты будешь великолепной матерью, а я постараюсь стать примерным отцом.
Не оставалось никаких сомнений, что он говорил это совершенно искренне. Тина улыбнулась в ответ. Какое наслаждение – убедиться, что твоему ребенку не грозит опасность. Кроме того, из слов Дьюка она поняла, что он намерен не только одобрить появление на свет их ребенка – нет, он хочет стать ему хорошим отцом. Значит, у нее есть надежда на семейную жизнь!
По крайней мере, пока.
Но все же Тину продолжало тревожить его здоровье. Когда Дьюк наклонился, чтобы поцеловать ее, она заметила, как выпирают жилы на его шее, какие глубокие впадины залегли над его ключицами и под скулами. Черты его лица, обтянутые побледневшей и загрубевшей кожей, заострились и стали еще резче.
– Пожалуй, нам следует еще разок заняться любовью, – пробормотал он, возбуждающе целуя ее.
– Нет. – Тина решительно мотнула головой.
– Почему нет? – бросил он изучающий взгляд. – Боишься навредить ребенку?
– Нет, боюсь навредить тебе. Ты посмотри, на кого ты стал похож! Пока не наберешь хотя бы десяток килограммов – больше никакого секса! – Она насмешливо улыбнулась.
Он состроил горестную гримасу.
– Я теперь тебе не подхожу, так?
– Очень подходишь, вот поэтому-то я и не хочу, чтобы ты скончался на мне от истощения сил. – Она заглянула ему в глаза и встревожилась, увидев там выражение непонятной тоски. – Что произошло, Дьюк?
– Чепуха, – отмахнулся он с напускным легкомыслием, но это странное выражение его глаз тут же пропало. – Как ты думаешь, смогу ли я за один присест съесть столько, чтобы набрать искомый десяток килограммов, и с легким сердцем заняться с тобой любовью? В кухне найдется приличный завтрак?
Вот и все, беспомощно подумала Тина. Тайна прошедших двух месяцев так и осталась тайной. Что же, надо постараться забыть об этом и больше думать не о прошлом, а о будущем, приказала она себе, спуская ноги с кровати и накидывая халат.
– Я собираюсь приготовить тебе великолепный завтрак, Дьюк Торп, и только попробуй не съесть все до последней крошки, – шутливо предупредила она.
Он внял предупреждению.
Через несколько недель Дьюк был уже прежним, как до своего отъезда в Америку. Не приходилось больше сомневаться в его здоровье и жизненной энергии. Он просто сиял от счастья и, как мог, опекал Тину. Дьюк настаивал, чтобы она не перетруждалась с постановкой и даже наняла ассистентов для разъездной работы. Ей пришлось покориться его настойчивой заботе. Когда же Тине приходилось идти куда-либо самой, он не отступал от нее ни на шаг, поддерживал под руку, строго следил, чтобы она не уставала. Тина посмеивалась над его одержимостью, но в душе была совершенно счастлива.
Она наслаждалась его заботливостью, хотя и не переставала гадать о причинах, подвигнувших Дьюка на подобное поведение. Может, все-таки с ним что-то серьезное, и он пытается жить одним мигом, радоваться и целиком отдаваться настоящему? Может, боится, что завтра все для него может быть кончено? Казалось, он совсем не думает ни о чем, кроме Тины и будущего ребенка. Он больше ничего не писал и даже не пытался сесть за работу, совсем забыв дорогу в свой кабинет.
Во всем этом, на взгляд Тины, было что-то непонятное. Если Дьюк всегда так хотел иметь ребенка, то почему же он так яростно отрицал даже саму идею брака? Если бы восемь лет назад он женился на ней, у них уже могло быть несколько детей.
Но тогда, вполне возможно, все его пьесы не были бы написаны. Казалось, что для него один образ жизни исключает другой. Для того чтобы писать, ему необходимо одиночество – так говорил он сам. Может, он и в Америку уехал, чтобы остаться там одному и таким образом возвратить себе творческий настрой. Но это не получилось, потому что она стала теперь частью его жизни.
К тому же он так ни разу и не заикнулся о браке, даже во имя ребенка. Это стало очевидно, когда Дьюк передал ей копию длинного юридического документа, где обговаривались все условия и подробности организации фонда, обеспечивающего ее и ребенка мощной финансовой поддержкой на всю жизнь.
– Дьюк, но ведь наш ребенок еще и родиться не успел, – запротестовала она, пораженная его невиданной щедростью.
– Я хочу твердо знать, что обеспечил вас обоих, что бы дальше ни случилось, – ответил он.
– А что, собственно говоря, может такого произойти? У тебя есть какие-то опасения? – резко спросила она.
Он пожал плечами.
– Кто знает, что нам готовит будущее? Вдруг со мной что-то случится… например, я попаду под машину? Мне не хочется, чтобы в таком случае ты была вынуждена работать из последних сил, чтобы прокормить ребенка. Ты можешь заниматься творчеством, если, конечно, захочешь, и нанять ребенку няню или сидеть дома и воспитывать его сама, но в любом случае ты будешь обеспечена.
– А не проще ли… – Тут она прикусила язык, оборвав готовую сорваться с ее губ фразу. Ведь она же еще давно пообещала не пытаться давить на него.
Он удивленно поднял брови.
Тина коротко глянула на документ и поджала губы.
– Полагаю, ты учел все непредвиденные обстоятельства.
Он молча кивнул.
– Энн – отличный специалист, и, если у тебя возникнут проблемы, Тина, отправляйся прямо к ней, она тебе поможет.
Ах, эта всезнающая Энн, подумала Тина и улыбнулась, пытаясь за улыбкой скрыть тревогу и беспокойство.
– Не стоило тебе беспокоиться, Дьюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44