Я ведь сама решила завести ребенка.
– Это и мой ребенок, – напомнил он. – И никакие деньги в мире никогда не смогут достойно вознаградить тебя за тот драгоценный дар, что ты решила мне преподнести.
«Но мне не нужны деньги, мне нужен ты!» – хотелось крикнуть Тине. Однако в этот миг Дьюк привлек ее к себе и страстно поцеловал в губы. И Тина решила, что отныне будет вести себя, как он: жить настоящим и не терзаться из-за того, что может произойти. Надо наслаждаться каждым мгновением, а не мучиться в ежеминутном ожидании несчастий.
Дьюк решил, что городская квартира не самое подходящее место для маленького ребенка. Он перебрал множество вариантов, объехал все лондонские предместья, пока не остановился на одном небольшом, но очень уютном домике недалеко от Лондона. Оттуда Тина могла бы без труда ездить в город. Ей дом тоже очень понравился, и Дьюк тут же купил его, оформив приобретение на ее имя.
Тине было мучительно неудобно принимать в подарок дом, а тем более пожизненную ренту, хотя она и понимала, что это весьма благородный поступок со стороны Дьюка, – он желает обезопасить ее и ребенка от случайностей. Она уже была готова поверить, что Дженни была права, когда утверждала, что он хочет защитить Тину. С этим трудно было спорить, он действительно стремился защищать и опекать ее. Единственное, что Тина никак не могла понять, почему Дьюк окружил ее такой мелочной заботой.
Она проследила за Энн, ставившей на бумаге последнюю подпись, и печально заметила:
– Все это заставляет меня думать, что я стала содержанкой.
Адвокат искренне засмеялась.
– Ох, Тина, что вы только говорите! Да и какая содержанка может мечтать о таком?! Поверьте мне, благодаря Дьюку вы обеспечены куда лучше, чем большинство замужних женщин.
Не сумев удержаться, Тина проговорилась о том, что не давало ей покоя:
– Энн, почему Дьюк не хочет на мне жениться?
Смех мгновенно стих. На лице Энн тут же застыло привычное выражение сдержанности и осторожности. Ее серые глаза сузились, словно она боялась выдать страшную тайну.
– Разве вы не счастливы с ним, Тина? – тихо спросила она.
– Дело не в том, счастлива я или нет…
– Тогда оставим эту тему, – посоветовала Энн. – Вы же знаете, я не вправе обсуждать личные дела Дьюка с вами, равно как и с кем-либо другим.
– Да, знаю. Извините меня. Просто дело в том… – Тина постаралась легкомысленно улыбнуться, – что моя матушка просто покоя мне не дает и пилит меня в каждом письме.
Это оправдание вряд ли было способно кого-нибудь обмануть, тем более такого умного человека, как миссис Йорк, однако та решила подыграть Тине.
– Увы, это случается нередко. Родители верят, что они лучше разбираются в жизни, и стремятся все решать за своих детей. – Она задержала на миг свой взгляд на лице Тины и добавила: – Нельзя ничего решать за других, особенно за близких. Иначе мы можем только искалечить их жизни и навеки оттолкнуть их от себя.
Исподволь высказанное предупреждение не осталось незамеченным Тиной – прими его таким, как есть, или все потеряешь.
Так как Тина меньше всего в жизни стремилась потерять Дьюка, она решила принимать его таким, как он есть, и быть благодарной судьбе за каждый счастливый миг рядом с ним.
Оставшийся до рождения малыша месяц был заполнен ожиданием грядущего счастья. Они с Дьюком вместе ездили в магазины за детскими вещами, придумывали ребенку имя, спорили о его воспитании. Накупили кипы книг о детях, журналов, посвященных дому и саду, продумывали, как обставят свое новое жилище, какие цветы и деревья посадят рядом с ним. Такая безмятежная идиллия продолжалась почти до самого срока родов.
Но вдруг, нежданно-негаданно, их гармоничный и прекрасный мир оказался под угрозой. Все началось в одно замечательное солнечное летнее утро. Тина проснулась, как обычно умиротворенной и радостной. Ни малейшего дурного предчувствия, ни каких-нибудь самых незначительных признаков надвигающегося несчастья. Она встала – в последние два месяца это стало трудновато, – оделась и отправилась на кухню, чтобы приготовить плотный завтрак для Дьюка. Он же просматривал в своем кабинете утренние газеты. На плите аппетитно шипела яичница с беконом, были готовы хрустящие тосты с маслом, сварен душистый кофе. Но Дьюк почему-то задерживался.
Тина громко окликнула его, но ответа не последовало. Оставив завтрак на столе, она поспешила через всю квартиру в кабинет, посчитав, что его отвлекло что-то важное и он не расслышал ее зова.
Дверь кабинета была распахнута настежь.
Он стоял, держа в руках телеграмму, взгляд его был устремлен на текст. Черты лица исказились, щеки побледнели, губы сошлись в узкую линию. Он не заметил ее появления.
– Дьюк! – Тину взволновала и напугала его мрачная отрешенность, так не похожая на настроение последних недель.
Он медленно поднял голову и повернулся к ней. В глазах застыло безразличное, отсутствующее выражение. Когда его взор упал на ее живот, Тина заметила, как в глазах Дьюка на миг появилось выражение глубокого страдания.
– Что случилось?! – воскликнула она, охваченная паническим страхом.
– Ничего, – буркнул Дьюк себе под нос, быстро отвернулся, судорожно комкая в руке лист бумаги. Он скатал телеграмму в шарик и с ожесточением запустил его в мусорную корзину.
Он солгал ей, Тина чувствовала это.
– Я звала тебя завтракать, – слабым голосом произнесла она.
– Извини, не расслышал. – Он вымученно улыбнулся и шагнул к ней. – Тогда пойдем есть.
Аппетита у него в это утро совсем не было. Он вяло ковырялся в еде, жевал крошечные кусочки яичницы так, будто они были каменными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44