Она еще раз внимательно перечитала оба сценария. В фильме Джона Пэйна, где она будет играть роль медсестры-психопатки, было много жестоких и кровавых сцен, которые оставили ее как актрису совершенно равнодушной. Зато другой сценарий по-настоящему захватил ее.
Франко Лучани, чье имя пока что ничего ей не говорило, написал психологически тонкий и трогательный сценарий на основе недавно вышедшего романа «Первый день осени». Чем больше Софи вчитывалась в сценарий, тем больше он ее захватывал. Это была простая, непритязательная история. Юная англичанка, которая никак не может избавиться от пагубной привычки к героину, едет в Италию, где знакомится и влюбляется в молодого красивого итальянца, тщетно пытающегося ее спасти. В конце фильма она умирает – жизнь для него теряет всякий смысл. Центральная роль – молодой наркоманки Марджори – таила в себе прекрасные драматические возможности. В сценарии было что-то, что позволяло надеяться на успех: это была история любви на современный лад, трогательная и глубоко волнующая. У Софи было предчувствие этого успеха.
Из разговора с Джои она узнала кое-какие новые сведения о фильме. Главную мужскую роль сыграет Луиджи Канотта. Хотя Канотга был сравнительно мало известен в Англии, в Италии он считался восходящей звездой экрана. К тому же он был на редкость красив и для поколения молодых был чем-то вроде современного секс-символа.
– Во всяком случае, ты будешь в хорошей компании, – заметил Джои. – Я потяну время еще недели две, – продолжал он, – посмотрю, не подвернется ли что-нибудь более стоящее. Пока что я сказал ему, что ты читаешь сценарий и обдумываешь его предложение.
Выходные тянулись невыносимо медленно, наполняя ее душу бесконечным одиночеством и тоской. Ее преследовали мысли о Кайле – о его доброте, юморе, о том, как хорошо и весело им было вдвоем, и о его невероятной притягательности для нее.
Софи лежала в постели, задыхаясь и не находя себе места от сжигающей страсти, которую он пробудил в ней, вспоминая ощущение головокружительной интимности их прикосновений, думая о том, что сойдет с ума от не находящего себе выхода желания.
Она чувствовала, что становится заложницей все усиливающейся любовной тоски по Кайлу. Где он? Почему не звонит, хотя бы для того, чтобы излить на нее свой гнев?
Дженни приехала в понедельник, еще более похорошевшая и жизнерадостная, и объявила, что погостит у нее с месяц.
– Это не слишком долго? – спросила она, глядя на Софи широко открытыми, невинно-голубыми глазами.
– О чем ты говоришь! – улыбнулась Софи. – Мы и так последнее время редко видимся. Как дела в университете?
– Прекрасно. У меня жуткий роман с одним из преподавателей, – весело поведала она изумленной Софи. – Ну ладно, ладно, не смотри на меня так! Он такой старый, что мог бы быть моим отцом.
– Именно это тебе в нем и нравится?
– По крайней мере он не с математического отделения, – сказала она со смешком. – И вообще, я предпочитаю мужчин в годах. С ними ничего серьезного выйти не может, ведь так? – спросила она со свойственной ей практичностью и принялась описывать наиболее живописные подробности ее насыщенной любовными приключениями жизни.
Остро сознавая свою собственную неискушенность, Софи слушала ее то с веселым недоумением, то с ужасом. Интересно, откуда у Дженни такая безоглядная, такая бездумная раскованность, в то время как она все еще сохраняла невинность? Каким образом Дженни всегда удается контролировать свои чувства по отношению к мужчинам, тогда как единственный роман Софи закончился полной катастрофой?
Со дня своего приезда Дженни беспрестанно звонила каким-то мужчинам. Телефон буквально раскалялся от ее безумолчной, воркующей, кокетливой трескотни, притом не только с потерявшим от любви голову профессором из Йорка, но по меньшей мере с четырьмя другими.
Несмотря на разницу в темпераментах, Софи и Дженни всегда были добрыми друзьями. И присутствие откровенной, обожающей всякого рода флирт кузины в какой-то мере отвлекло Софи от тоскливо-болезненных мыслей о Кайле.
Дженни вытащила ее из заточения в квартире. Они посмотрели последние модные шоу и спектакли – билеты Софи доставала через своих друзей, – встречались со множеством знакомых и посетили немало вечеринок, и все это дало Дженни повод считать, что быть безработной актрисой куда приятнее, чем быть занятой в любой другой профессии.
Тринадцатого числа, за два дня до выхода ее фильма на экраны, Софи перестала быть безработной и приступила к съемкам в телевизионной рекламе. По роли она должна была сидеть в ванне, с томно-мечтательным выражением лица, покрывая различные части своего практически обнаженного тела густыми хлопьями рекламируемого жидкого мыла.
Дженни, которую она пригласила на съемку, нашла все это довольно забавным.
– Твоя правая рука станет самой чистой рукой во всем Лондоне, – объявила она после семнадцатого дубля. – Я уверена, дорогая, что я смогла бы сделать это не хуже тебя.
Подрагивая от холода в купальном халате, Софи лишь пожала плечами.
– Я тоже уверена в этом.
– Почему они снимают один и тот же эпизод снова и снова?
– Рекламная работа требует тщательнейшего внимания к деталям. Весь ролик длится меньше минуты, а минута стоит очень дорого. Так что каждая секунда должна быть отработана до совершенства. Но все это бывает довольно скучно.
– У меня просто скулы свело от скуки! – (Софи заметила озорной блеск в голубых глазах Дженни.) – Я там приметила одного шикарного парня. Пойду попрошу у него прикурить.
– А что, твоя зажигалка не в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58