Кантрель объявил его победителем и подал сигнал об окончании скачек, от которого быстрый бег покорных его голосу коньков сменился неторопливым шагом.
Остававшийся во все время увлекательных бегов в стороне Хонг-дек-лен, как только восстановилось спокойствие, стал гоняться, словно за мячом, за сверкающим солнечным шаром, без конца подгоняя его грациозными ударами лап и ведя себя, как шаловливый и уверенный в себе игрок.
Пока взгляд наш переходил от Фаустины на фигурки, от играющего кота на морских коньков, Кантрель рассказывал нам об «алмазе» и его содержимом.
Кантрель смог приготовить воду такого состава, в которой благодаря особому способу подачи в нее очень большого количества кислорода, включаемой в нужные часы, любое земное существо, будь то человек или животное, могло жить полностью погруженным в воду, не прекращая дыхания. Метр решил соорудить огромный стеклянный сосуд для наблюдения за некоторыми задуманными им опытами, позволявшими выявить разные свойства необычной жидкости.
Самая поразительная особенность воды заключалась прежде всего в ее чудесном блеске. Мельчайшие капельки ослепительно сверкали, и даже в темноте она светилась, казалось, своим собственным внутренним огнем. Стремясь подчеркнуть это редкое качество, Кантрель придал сосуду характерную граненую форму, и, когда его наполнили искристой жидкостью, он стал походить на гигантский «алмаз». Сверкающий сосуд установили в самом солнечном месте усадьбы, поместив его узкое основание почти на уровне земли в искусственный камень. Стоило солнцу осветить сосуд, как он начинал источать почти нестерпимый для глаз свет. При необходимости специальная металлическая крышка закрывала круглое отверстие сверху колоссального сосуда, чтобы не допустить перемешивания дождевой воды с драгоценной жидкостью, названной Кантрелем «слюдяной водой».
На роль русалки метру необходимо было выбрать очаровательную и грациозную женщину, и он пригласил письмом с подробными инструкциями стройную танцовщицу Фаустину, славившуюся красотой тела и изяществом движений. В купальнике телесного цвета и с распущенными, как того требовала ее роль, прекрасными пышными светлыми волосами Фаустина поднялась по тонкой стремянке из никелированного металла, приставленной к «алмазу», и сошла с нее в излучающую свет воду.
Как ни подбадривал ее Кантрель, самолично совершивший не одно погружение для проверки возможности дышать под водой благодаря особому насыщению ее кислородом, Фаустина опускалась с опаской, цепляясь обеими руками за верхние края сосуда и никак не решаясь погрузиться в воду целиком. Наконец после нескольких, длившихся каждый раз все дольше погружений она совершенно успокоилась, решилась и плавно опустилась на дно сосуда.
Ее густые волосы тихонько извивались, поднимаясь кверху, пока сама она принимала красивые позы, пользуясь легкостью, обретенной ее грациозным телом в воде. Постепенно ею овладело веселое опьянение, вызванное слишком большим потреблением кислорода. Чуть позже от ее волос стал исходить неясный звук, возраставший или затихавший в зависимости от того, как быстро она качала головой. Странная музыка становилась все более определенной и сильной. Каждый волос звучал как струна музыкального инструмента, и при малейшем жесте Фаустины все волосы вместе, подобно некоей Эоловой арфе, рождали длинные и необыкновенно разнообразные трели. Шелковистые светлые нити разной длины издавали разные по высоте ноты, диапазон которых превышал три октавы.
Полчаса спустя Кантрель поднялся по стремянке и, ухватив Фаустину за голову, помог ей выбраться на верхний край сосуда, а затем и спуститься на землю. Под впечатлением от только что виденного, метр обследовал чудесную музыкальную шевелюру и обнаружил, что каждый волос бал помещен в своего рода тончайший водянистый чехол, образованный некоторыми химическими солями, растворенными в слюдяной воде. От сильной электризации сквозь эти невидимые оболочки вся масса волос вибрировала при соприкосновении со сверкающей водой, чем подтверждался сделанный метром ранее вывод о том, что, кроме несравненных оптических свойств, вода обладала еще и большой звуковой силой.
Это явление заставило Кантреля задуматься над тем, как она будет воздействовать, например, на шёрстный покров кота, и без того легко электризующийся.
У него был белый сиамский кот по кличке Хонг-дек-лен, что значит «игрушка», отличавшийся заметным умом. Без долгих раздумий Кантрель принес кота к сосуду и бросил в воду.
Хонг-дек-лен стал медленно погружаться вглубь, не переставая при этом дышать как обычно, и после того как прошел первый испуг, он быстро обвыкся в новой для себя среде и принялся с любопытством осматриваться.
Почувствовав вскоре непривычную легкость, кот начал совершать длинные прыжки и научился мало-помалу после резкого подъема вверх замедлять падение ловкими движениями лап, пробуя себя, таким образом, в искусстве плавания, которое, судя по всему, должно было стать для него чем-то вполне обычным.
Как и следовало ожидать, шерсть его наэлектризовалась и слегка топорщившиеся волоски завибрировали. Но поскольку они были короткие и к тому же почти одинаковой длины, то и производили лишь слабое и неясное жужжание. При этом, однако, кожный покров стал фосфоресцировать ярким беловатым светом, достаточно сильным, чтобы быть заметным при свете дня и резко выделяться на фоне и без того ярко сверкающей воды. Кот был как бы окружен слепящими бледноватыми языками пламени, никак не сказывавшимися на его плавательных движениях, делавшихся все легче и плавнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82