Он спрыгнул с койки и побежал умываться, увертываясь по дороге от полусонных и полуодетых воинов, тыкающихся туда-сюда.
Кроме него, в умывальной (она же туалет) никого не было, и он не спеша умылся и набрал в захваченную кружку воды для чая. Когда он вернулся к себе, боевые товарищи еще пребывали в разобранном состоянии, но в коридоре уже слышался львиный рык полковника Ермакова и скоро должно было появиться и их непосредственное начальство, поэтому с чаем надо было спешить.
У них с Крамаренко для чая было все необходимое – недаром Леня был инженером на каком-то секретном заводе – привез он с собой кипятильник-зверь, от которого свет в казарме сразу тускнел, зато вода закипала мгновенно. Когда в дверях их закутка появился Грибич и натужно заорал, они не только сами выпили обжигающего крепкого чаю, но и Саню угостили, и можно было и закурить.
Однако закурить удалось только возле гаража, где стояли их машины, зато закурить можно было со вкусом и не спеша, так как на гараже висел огромный замок, а ключ, как оказалось, был у прапорщика, который жил в городе. Послали нарочного за прапорщиком, но он приехал без ключа, долго ругался, что ему не сказали, что надо было взять ключ, и, отругавшись, снова уехал за ключом.
Когда их колонна наконец выехала, на дворе было уже позднее утро. Трясясь на заднем сиденье «газика», Рудаки в который уже раз думал о вечном и неизбывном армейском беспорядке, несмотря на который, все же удается иногда побеждать врагов, может быть, потому, что у тех беспорядка тоже не меньше. А потом начались маневры.
Если бы потом, спустя даже немного времени, скажем, через месяц, спросили бы Рудаки, что он помнит из того, что было на маневрах, то смог бы он вспомнить только несколько эпизодов. Запомнилось ему, например, как красиво стреляли танки трассирующими снарядами во время ночных стрельб – такой фейерверк он и по телевизору не видел; запомнилось, как пускали прямо над их позициями с самолетов ракеты «воздух-земля» и казалось, что такая ракета летит тебе точно между глаз, хотя цели у них были далеко, за много километров. Солдаты не выдерживали, выскакивали из окопов и бежали вслед за ракетами, они бы тоже бежали, если бы не было в селе, где располагался штаб, магазина и если бы не было в том магазине убийственного для организма плодово-ягодного вина – они пили это вино и смеялись над трусливыми солдатами, у которых не было денег, чтобы купить себе «Dutch courage».
А как-то и Рудаки испугался не на шутку. Во время рейда в тыл условного противника, где задание у них было разбросать листовки, спрятались они переждать светлое время в стогу и, естественно, скоро заснули. Проснулся Рудаки от толчка и вместо ожидаемого условного противника или, не дай бог, контролеров увидел перед своим носом суровый черный глаз и над ним зловещий рог и подумал спросонок, что оказался он в аду, несмотря на атеизм и робкие попытки вести праведную жизнь. Корова, видимо, испугалась еще сильнее, когда он выскочил из стога, размахивая автоматом, и поскакала в поле, задрав от испуга хвост.
Больше ничего он о маневрах не помнил, они как-то незаметно закончились и сбылось смутное ощущение Африки вплоть до тощих собак.
10. Тощие собаки
Где-то Рудаки слышал, кто-то ему рассказал, кажется, на работе шеф делился сведениями, почерпнутыми из журнала «Наука и жизнь», что свинья отличается от других животных и человека одним удивительным свойством – вроде называется оно приемистостью и состоит в том, что, убегая, свинья точно соизмеряет свою скорость со скоростью преследователя, и потому догнать ее невозможно – между ней и преследователем всегда остается разрыв.
«Мне бы такое качество сейчас, – думал он, – мне бы уметь так, но не свинья я, увы, не свинья, – он осторожно выглянул из-за дерева и обвел глазами окружающий горный пейзаж, но его преследователей нигде не было видно. Это его немного успокоило. – Неужто, надоело за мной по горам бегать, пресловутая восточная лень победила?»
Рудаки посмотрел вверх, на крону дерева, за которым прятался, на ветки с колючками, листьев на ветках не было – зима. «Акация, должно быть, – решил он, – а может, – он усмехнулся, – а может, и анчар. К нему и птица не летит, и тигр нейдет… Где-то в этих местах должен он произрастать, если не выдумал его классик». И он опять высунулся из-за дерева, на этот раз немного дальше и тут же их увидел: все трое залегли за гребнем невысокой каменной россыпи – виднелся край головного платка и из-за камней торчали стволы винтовок.
Как только он высунулся, ствол одной винтовки дернулся и пуля с противным завыванием взрыла песок не далее чем в полуметре от дерева. Он нырнул обратно за дерево одновременно со звуком выстрела – сухой треск многократно повторило эхо в недалеких горах. За первым выстрелом раздалось еще два, но пули в этот раз ушли куда-то далеко в сторону.
Надо рвануть к горам, решился он и, оттолкнувшись от дерева, побежал в сторону ближайшей скальной гряды. Вслед ему раздалось несколько выстрелов, но пули опять ушли далеко в сторону. Он обернулся на бегу и увидел, что преследователи бегут за ним, подоткнув полы своих длинных черных плащей. Выстрелов больше не было.
«Живым хотят взять, – думал он на бегу, хватая ртом воздух. – Зачем я им? Кто же это такие? Не солдаты, и на полицейских не похожи. Армия дикая какая-нибудь, „батька“ какой-нибудь местный, но это не нубийцы, судя по одежде, а явные арабы. Впрочем, какая разница. Какая разница, к кому в руки попасть. Хрен редьки не слаще. Возьмут в заложники белого гяура, выкуп будут требовать в лучшем случае, а кто за меня выкуп даст?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66