– Куда ты меня привел?! – возмутилась Ива, когда «гробовщик» умчался на сцену.
– Ладно, – миролюбиво сказал Рудаки, – посидим немного и уйдем – не мог я отказаться, родственник это моих старых друзей, – соврал он, – помнишь Таню и Борю из патентной конторы – так это Борин какой-то племянник что ли.
– Ну хорошо, – согласилась Ива, – только недолго, а то противно все это как-то.
Противно все и было. Начиная с рекламной брошюрки, на которой был изображен роскошный гроб с кистями и под ним девиз «Гроб – не роскошь, а средство перемещения». Текст гласил, что фирма гарантирует быстрое и удобное перемещение покойников в другую жизнь, «жизнь после смерти», как там говорилось, с помощью «ковчега реинкарнации» – гроба специальной конструкции, на которую у фирмы имеется патент. Приводился текст патента, написанный стараниями Тани и Бори витиевато и звучащий потому загадочно и интригующе: «Устройство, используемое в похоронном обряде с целью оптимизации, состоящее из двух усеченных пирамид, верхней и нижней…»
– Дают ребята, – опять восхитился Рудаки крючкотворскими талантами своих приятелей.
Для получения такого устройства надо было заключить с фирмой договор. Дальше перечислялись условия и льготные категории граждан, но Рудаки об этом прочитать не успел, так как началось действо.
Действо было задумано и осуществлено с размахом. На сцене, на покрытом черным бархатом помосте стоял роскошный гроб, тот самый, что был изображен на обложке рекламы, а над ним висел огромный поясной портрет личности, напоминавшей изрядно постаревшего и сильно потасканного Че Гевару.
Только Рудаки успел подумать, кто же это такой может быть на портрете, как почему-то под звуки «Прощанья славянки» на сцену вышел страшно торжественный Раевский.
Речь бизнесмена была длинной и витиеватой, он долго и с многочисленными цитатами из философов и Библии говорил о таинстве жизни и о бессмертии, которые очень неопределенно обещает лучшим из нас религия.
Затем после эффектной паузы он торжественно провозгласил начало «эры бессмертия».
– Наконец-то, – сказал он, – изобрели устройство, которое обещает «жизнь после смерти» всем, а не только немногочисленным праведникам.
После этого он замолк, в наступившей тишине поднял руку, указал на портрет и объявил, что на нем изображен всемирно знаменитый прорицатель и футуролог Юрий Хиромант, который изобрел «ковчег реинкарнации» и недавно отправился в нем в другую жизнь. Потом он предложил поаплодировать изобретателю в знак признательности за его чудесное открытие, и когда неожиданно громкие и долгие аплодисменты («Клакеров нанял», – подумал Рудаки) стихли, рассказал о «ковчеге» и объявил, что теперь предоставляет слово известной предсказательнице и чародейке Марине.
Вышла чародейка – полногрудая брюнетка цыганского вида – и глубоким грудным контральто сообщила залу, что недавно у нее был сеанс спиритического контакта с коллегой Хиромантом и тот поведал ей, что его путешествие в «ковчеге» протекало чудесно и что сейчас он, пребывая в земном образе новозеландского магната, счастлив и рекомендует всем последовать его примеру и воспользоваться «ковчегом», когда настанет «час реинкарнации». Потом Раевский пригласил всех на фуршет в соседнем зале, и в зал побежали полуодетые девочки раздавать экземпляры договоров.
Ива уже давно тянула Рудаки за рукав, но он, как зачарованный, уставился на сцену и дал себя увести, только когда одна из девочек спросила их с Ивой, не желают ли они приобрести «ковчег», так сказать, на будущее. Ива дернула его за рукав, но он успел поинтересоваться у девочки, сколько стоит «ковчег».
– Тысячу, – ответила полуодетая девочка, поеживаясь – в зале было довольно прохладно.
– Грошей? – уточнил Рудаки, с сочувствием взирая на посиневшие плечики.
– У.е., – важно сказала она и добавила, что можно несколькими взносами.
Рудаки потерял дар речи и дал наконец себя увести.
По пути домой, вяло отвечая на упреки Ивы, он думал о Хироманте и его идее, которая неожиданно пришлась ко двору в обществе потребления.
«А может, Хиромант предвидел все это и потому подарил мне эту идею и патент предложил оформить? – думал он. – Интересно, жив ли он. Может быть, в больнице лежит. А кого это „гробовщик“ сфотографировал вместо Хироманта?» Пожилой «Че Гевара» казался ему знакомым – и тогда впервые появилось у него желание разыскать Хироманта, но он тут же об этом забыл, так как Ива потащила его на рынок.
– Все равно день пропал из-за твоего «гробовщика», – сказала она, – пошли хоть овощей купим побольше.
И стоял Рудаки, как унылая лошадь, на базаре, а Ива сносила к нему все новые и новые пакеты с покупками. Опять он думал о Хироманте и о том, что надо бы его разыскать, но опять как-то вскользь, мимоходом. Зато вспомнил вдруг, кого напомнил ему «Че Гевара» на портрете.
«Так это же Чернецкий!» – осенило его, и он даже обрадовался, хотя Чернецкого никогда не любил, и решил расспросить о нем «гробовщика» при встрече. «Правда, едва ли он объявится, – решил Рудаки, – я свою функцию исполнил, как тот мавр, и едва ли Раевскому еще понадоблюсь». Скоро выяснилось, что он ошибался.
Раевский позвонил на следующий день.
– Пока туго идет, – сказал он, – ваша доля три тысячи.
Рудаки так удивился, что не нашел слов, но «гробовщик» воспринял его молчание по-своему.
– Это пока, – продолжил он. – Надо время на раскрутку. И патент надо взять где-нибудь в Штатах или в Европе – там лохов не меньше, а бабок больше, – и спросил: – Так когда вам бабки забросить?
Рудаки опомнился и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66