ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЕКО
СБОРНИК
СОДЕРЖАНИЕ:
1. МОЙ ПАПА – АНТИБИОТИК
2. ЗАПАХ СВОБОДЫ
3. ДОРОГА НА ВЕЛЛЕСБЕРГ
4. ПОЧТИ ВЕСНА
МОЙ ПАПА - АНТИБИОТИК
Сквозь сон я услышал тихий гул снижающегося флаера. Тонкое
угасающее пение плазменных моторов, шорох ветра, путающегося в
плоскостях. Окно в сад было открыто, а посадочная площадка у нас
совсем рядом с домом. Папа давно уже грозится перетащить керамические
плитки, из которых выложен пятиметровый посадочный круг, подальше в
сад. Но делать этого, наверное, не собирается. Если уж ему понадобится
сесть бесшумно, то он приземлится с отключенными двигателями. Этого
делать нельзя, слишком опасно и сложно, но папа на такие мелочи не
обращает внимания.
Дело в том, что мой папа - антибиотик.
Не открывая глаз, я сел на кровати. Пошарил рукой по столу, где
была сложена одежда, но передумал и побрел к двери прямо в пижаме.
Ноги путались в длинном теплом ворсе ковра, но я нарочно старался не
отрывать их от пола. Мне очень нравится этот толстенный мягкий ковер,
на котором можно кувыркаться, прыгать и делать все что угодно, не
рискуя сломать себе шею.
За окном гулко стукнули посадочные стойки флаера. Сквозь веки
просочился тускло-красный свет тормозного выхлопа.
По-прежнему не размыкая глаз, я открыл дверь, начал спускаться по
лестнице. Если папа приземлился "громко", значит, он хочет, чтобы я
знал - он вернулся. Но и я хочу показать, что знаю это.
Шаг, еще шаг. Некрашенные деревянные ступени приятно холодили
ноги. Не мертвой стылостью металла, не равнодушным ледяным ознобом
камня, - а живой, ласковой прохладой дерева. По-моему, настоящий дом
обязательно должен быть деревянным. Иначе это - не дом, а крепость.
Укрытие от непогоды...
Шаг, еще шаг... Я сошел с последней ступеньки, встал на гладкий
паркет холла. Забавно определять свое положение по состоянию пола.
Шаг, еще шаг. Я уткнулся лицом во что-то твердое и гладкое, как сталь;
скользкое и упругое, как рыбья чешуя; теплое, как человеческая кожа.
- Гуляешь во сне?
Отцовская рука взъерошила мне волосы. Я уставился в темноту,
пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Ну конечно, папа вошел в дом, не
зажигая света.
- Включить свет, - обиженно сказал я, пытаясь увернуться от
отцовской ладони.
По углам холла начали разгораться желто-оранжевые светильники.
Темнота сжалась, убегая в широкие прямоугольники окон.
Папа, улыбаясь, смотрел на меня. Он был в десантном спецкостюме, и
обтягивающий его тело черно-смоляной биопластик уже начинал светлеть.
Приспосабливался к изменившейся обстановке.
- Ты прямо с космодрома? - спросил я, с восхищением глядя на отца.
Как обидно, что сейчас ночь и никто из одноклассников его не видит...
Спецкостюм казался тонким, наверное, из-за того, что мускулы
рельефно выделялись под тканью-хамелеоном. Но это только иллюзия.
Биопластик выдерживает температуру в полтысячи градусов и отражает
очередь из крупнокалиберного пулемета. Ткань, из которой сделан
спецкостюм, имеет одностороннюю подвижность. Не знаю, как это
устроено, но если дотронуться до комбинезона снаружи - он твердый,
словно из металла. А когда надеваешь спецкостюм (папа иногда мне
разрешает), - он мягкий и эластичный.
- Мы приземлились час назад, - рассеянно сказал, ероша мне волосы,
папа. - Сдали оружие, и сразу по домам.
- Все в порядке?
Папа подмигнул мне, заговорщически оглянулся.
- Все более чем в порядке. Болезнь ликвидирована.
Слова были обычными, как всегда. А вот улыбка у папы не
получилась. И спецкостюм у него никак не мог успокоиться: поблескивали
разбросанные по ткани датчики, мерцала разноцветным непонятным узором
индикаторная панель на левом запястье. По цвету спецкостюм уже ничем
не отличался от бледно-голубых обоев. Шагни папа к стене - и его
невозможно будет заметить.
- Пап, - чувствуя, как слетает с меня сон, прошептал я. - Трудно
пришлось?
Он молча кивнул. И нахмурился - теперь уж абсолютно по-настоящему.
- А ну-ка, марш в постель! Два часа ночи!
Наверное, таким голосом он отдает приказания там, на планетах,
пораженных болезнями. И никто не решается спорить.
- Есть! - четко, в тон папе, ответил я. Но все-таки спросил
напоследок: - Пап, ты не видел...
- Нет. Ничего, теперь сможешь болтать со своим другом снова. Связь
с планетой восстановят к утру.
Я кивнул и пошел вверх по лестнице. Оглянувшись, у самой двери
увидел, что папа стоит на пороге и стягивает с себя гибкую голубую
броню. Перегнувшись через перила, я смотрел, как перекатываются у него
по спине тугие клубки мышц. Я никогда не смогу так накачаться, не
хватит терпения. Папа заметил меня и махнул рукой:
- Ложись, Алик. Подарок покажу только утром.
Это здорово, подарки я люблю. Папа дарил их мне, еще когда я был
совсем маленьким и не знал, кем он работает.
Когда от нас ушла мама, мне было пять лет. Помню, как она целовала
меня - я стоял у двери, никак не мог понять, что происходит. Потом
мама ушла. Навсегда. Она сказала, что я могу приходить к ней в любой
момент, но я так и не пришел. Потому что узнал, из-за чего они с папой
рассорились, и я обиделся. Оказывается, маме не понравилось, что папа
служит в Десантном Корпусе.
Однажды я случайно услышал их спор. Мама говорила что-то отцу -
тихо, устало, так говорят, когда доказывают самому себе, а не
собеседнику.
- Неужели ты не видишь, в кого превратился, Борис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32