А так - продаст
хозяин на сторону, в наложницы, думаешь сладко? Уже приценивались, армянин
один из Джульфы: толстый, глазки масляные... цену хозяину давал, я еле
уговорила Фатьму, чтобы она меня не отпускала... Соглашайся, Сема. Я бы
тебя жалела, ухичила во всем...
Семен повернулся и, волоча посох, пошел к сбившимся в кучу яркам.
Смутно было на душе и нездорово. С чего так получается: человек
предполагает одно, а судьба располагает по-своему? Мечтал иноком стать, а
тебя в блудодеи пишут. И, главное, силы нет противостать. Говоришь: "Нет",
- а в самой душе надрывно тянет: "Да-а!.." Заступи, спаси, помилуй и
сохрани нас, боже, твоею благодатию.
Семен поднял посох и с силой ткнул жалом в ногу, разом просадив сапог
и ступню.

* * *

Думал облегчение найти, а сыскал только больший искус.
Третий день Семен лежит в балагане с распухшей ногой, а Дунька рядом -
ухаживает. О своем молчит, но и без слов все ясней ясного. Фатьма тоже
Дуньку жалеет, к себе ни разу не позвала. Дунька все дела переделает,
пригорюнится, сядет в уголке, глядит оттуда мокрыми глазами.
Семену и самому не весело. Рад бы в рай, да грехи не пускают.
Дощатая дверь отворилась, вошел Фархад-ага. Оглядел домишко, мизинцем
выдворил Дуньку за дверь. Вздохнув, опустился на кошму.
- Как твоя нога, Шамон?
- Благодарение Аллаху, получше, - ответил Семен, и сам подивился, как
легко сказалось ему по-азербайджански, и как просто соскользнуло с языка
имя чужого бога.
- Мне стало ведомо, что у тебя есть некоторые затруднения, - продолжил
Фархад. - Трудно быть христианином, еще труднее исполнять христианский
закон. Если бы ты принял истиную веру, твои дела было бы легко устроить.
Кадий Шараф мой близкий приятель, он развел бы тебя с прежней женой, не
взяв никакой платы.
Семен покачал головой.
- Я родился христианином и с божей помощью христианином умру.
- Я мог бы понудить тебя, - сказал Фархад задумчиво, - но мусульманин
по принуждению - лишь наполовину мусульманин. К тому же, я чту мудрейшего
Ал-Газали, который учил: "Не мучайте тварей Аллаха, потому что Аллах дал их
вам в собственность, а если бы захотел, то отдал бы вас в их
собственность." Когда живешь у самой границы, эту мысль не стоит забывать.
А что касается Динары, то подумай хорошенько. Древний мудрец сказал: "Рука,
отделенная от тела, лишь по названию рука". Я к тому добавлю: "Мужчина,
отделенный от женщины, лишь по названию мужчина". Неволить тебя не буду.
Выздоравливай, Шамон. А когда встанешь, то придешь и сообщишь нам свое
решение.
Фархад ушел, оставив Семена в вящем смущении.
Как быть? Может, плюнуть, да согласиться? Он не девка, с него не
убудет. Оно, конечно, грех немалый, так ведь не согрешишь - не покаешься,
не покаешься - не спасешься. А с шемаханской рабой жить - не с чужой женой
блудовать, такой грех отмолить можно...
Семен покачал головой. Ох, силен лукавый, любит душу мутить! Фроська,
какая ни есть паршивая, а супруга законная, и второй не бывать...
Одна - только у попа жена, - шепнул искуситель, и Семена от этих
мыслей ажно передернуло, - и хоть в Стоглавце записано со слов Григория
Богослова будто лишь первый брак - закон, а уже второй - прощение, третий -
законопреступник, и четвертый - нечестие, понеже свинское есть житие, так
Грозному царю и четвертый брак в закон был. А у тебя и вовсе не брак,
женка-то на Туле осталась, а Дуньку тебе дают для сласти телесной. Отец
себе такого не возбранял.
Вспомянул Семен отца - как ожгло всего. Мигом искус пропал, твердо
решил Семен в душе своей: не бывать такому блядству.
А через неделю, когда подошел срок, согласился взять Дуньку за себя.
У персов свадеб не играют. Аллаху дела нет, кто с кем в постель
повалился. Богатеи, само собой, пиры устраивают, гостей созывают, хвалятся
казной, нарядами. А чтобы в церковь пойти, хоть бы и в свою мечеть - этого
не бывает. Тем более никакой свадьбы не положено рабу подневольному.
Хозяин привел Дуньку, сказал:
- Вот тебе жена. Живите счастливо, Аллах вас не оставит, - и ушел,
прикрыв дверь пастушьего балагана.
Дунька сидела куклой в красном невестином платье, руки сложила на
коленях, замерла перед Семеном словно кура перед мясницким ножом. А у
Семена и самого захолонуло внутри, сробел хуже мальчишки.
Потом подошел, Дуньку по волосам погладил:
- Вот оно как, Дуняша.
Та судорожно кивнула:
- Да, и подруги нет, косу переплести некому. Но это ничего, я сама
переплету.
Путаясь дрожащими пальцами, принялась распускать толстую косу. И когда
волосы свободно рассыпались по плечам, Семена вдруг охватила нетерпеливая
дрожь. Уже ни о чем не думая, он принялся стаскивать с девушки свадебное
платье. Дунька глядела испуганно, чуть слышно шептала:
- Погоди, это же не так надо...
Черта ль в том, что не так! По правилам невеста сама должна раздеться
и с мужа сапоги снять... но какие правила могут быть в чужедальнем
нерусском краю, да еще когда кровь гулко стучит в висках?
Дунька послушно опрокинулась на постель, покорно застонала под
Семеновой тяжестью. Плакала, а сама обнимала его. Мужняя жена, как-никак,
понимать должно...
Потом, когда Семен отпустил ее, Дунька вдруг улыбнулась всей
зареванной мордашкой, прижалась к Семену, прошептала в ухо:
- Семушка, суженый мой...
Вот где Семену худо стало. Прежде после телесной истомы тоже гадостно
становилось, но тогда он Фроську ненавидел, а теперь - себя.
...не убий, не укради, не прелюбы сотвори.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16